Николай Согакян - Для тебя эти горы

Билл предложил поиграть с ним и Джеффом музыку. Через два дня Билл уезжает в свой Монтерей, а потом – путешествовать по Норвегии, на три месяца. У нас было не так много времени, чтобы как следует развлечься. О поездке в Биг-Сур и вовсе пришлось забыть.

Мы чуть не разбомбили гараж к чёртовой матери. С этими двумя парнями было сложно играть. Они строили свои песни на ломаном ритме, и мне было трудно сходу уловить, что я должен сделать со своей бас-гитарой. Местами музыка превращалась в жестокое, гудящее, кипучее и зыбучее месиво, но это был настоящий бескомпромиссный панк. Под конец я оставил всякие попытки сыграть чётко и просто стал отрываться. Джефф лупил по тарелкам так, что куски железа летели в стороны, пот стекал с него в 33 ручья. Билл в своих интеллигентских очках походил на слетевшего с катушек сумасшедшего, который, казалось, вот-вот бросит гитару и начнёт душить нас с Джеффом. Но агрессия не шла дальше грифа. У нас так круто получалось, как будто мы только что создали группу The Stooges, или Sonic Youth, или Husker Du. Мы, безусловно, лажали.

Выходя на перекур, парни говорили мне:

– You’re sick, man! It was fucking awesome! You’re a crazy and sick young man! It’s nice to play with you! 17 17 Мужик, ты безумный! Это было охренительно! Ты безумный больной парень! Круто играть с тобой! – англ.

Я всегда мечтал сыграть с американцами, потому что они по-настоящему поехавшие.

Тем же вечером Билл и Джефф выступали в нашем любимом ирландском пабе. Это была еженедельная сборная солянка, в которой могли участвовать все желающие, при условии, что они не совсем полное говно, ну или хотя бы тщательно это скрывают. Мы заняли столик по центру зала. В тот момент, когда я доедал один из лучших бургеров в своей жизни, со сцены зазвучала песня Эми Уайнхауз «Back to black», и я не сразу её узнал, потому что совершенно не был готов к этому. Когда мы только пришли, выступала скучнейшая фолк-группа, одна из сотен миллионов похожих друг на друга банд, играющих так, как если бы они проходили кастинг в ужасном римейке фильма «Нэшвилл». Я быстро потерял интерес к происходящему, и, чтобы было приятно дожидаться наших ребят, заказал бургер. И тут вдруг девушка надрывно, чуть ли не плача, поёт «Back to black». Поёт с медленным темпом, растягивая слова, бросая их на полпути и собирая заново в единстве звуков, держась за микрофон как за крест, закатывая глаза и выпячивая грудь. Это было так прекрасно и так внезапно, и некоторые фальшивые нотки так приукрашивали песню, делая её ещё более трогательной, что я расчувствовался.

Неслучайно Билл рассказывал пару дней назад про группу Ween. То, что творили Джефф и Билл в тот вечер, было полное сумасбродство в духе песен с альбома The Pod, бескомпромиссных вытряхивателей мусора из головы и сломанных пылесосов, выдувающих из-под кожи всякую дрянь. Билл бешено бил по струнам и кричал околесицу в микрофон, Джефф долбил по конгам, все в зале просто охуели. Неподготовленный зритель получает изрядную дозу яда, его начинает сильно рвать, как будто он пассажир корабля, внезапно угодившего в бурю. Можно с непривычки выблевать прожёванные куски мяса и жареного картофеля в тарелку. Выхаркивать пиво себе на брюки. Снимать их прямо здесь. И никто не понял, что произошло.

С самого начала дня мы думали о том, как закатить Биллу прощальную вечеринку. Расчистили гараж, накупили пива и сосисок, притащили инструменты. Джефф ещё спал. Накануне он пил до утра, и Кейси с трудом удалось его уложить. Сначала он заснул на крыльце перед дверью, потом кое-как оказался на веранде. Кейси пришлось постараться, чтобы управиться с его пьяной тушей и донести до кровати. Джефф бросился в глубокий сон, словно в бездну.

Уже начинало темнеть, а мы всё бездействовали, и Джефф не просыпался. Билл привёл свою подружку Зое. Спустя несколько кварталов томительных ожиданий Билл предложил показать нам the most beautiful place in Berkeley 18 18 Самое красивое место в Беркли – англ. . Этим местом оказалась скала индейцев, на другом конце города. Мы без труда поднялись на самый верх скалы, откуда открывался фантастически красивый вид на весь округ Сан-Франциско. Было уже совсем темно, и рядом виднелись скорее силуэты людей, чем они сами. На краю скалы сидела пара влюблённых, смотрела на розовое, как кисель, небо. На горизонте, слева от них, фотографировались японцы. Рус и Мариан замерли, изучая проявляющиеся на небе звёзды. Билл поглядывал на нас, приговаривая: «Fantastic, man! Look at the sky, man! Breathe it in, man!» 19 19 Фантастика, мужик! Смотри на небо, мужик! Вдыхай! – англ. Меня заносило в сторону залива, мои мысли уже резвились там, хотя я почти его не видел. Несмотря на темноту, я представлял всё это в ярких красках при свете дня и влюблялся в индейскую скалу. Здесь можно было подняться на самую вершину мира и смотреть на великое божественное творение. И в это время появлялся Господь, многозначительно улыбаясь, он шептал: «Ну как тебе, старина? Нравится здесь? Это Сан-Франциско, друг, это одно из лучших мест, что я создал». И нет больше ни одной тяжёлой мысли, нет физических ощущений, которые невозможно преодолеть в своём сознании. Скала врастала в меня как каменный ноготь, и я становился её продолжением, её подвижной частью, способной покидать основание. Меня отвлёк старик, в которого я, не заметив, выпустил дым сигареты. Я был как никогда вежлив и учтив. Рус и Мариан потерялись из виду, потому что они улеглись. Билл по-прежнему разговаривал непонятно с кем.

Я видел, что в небе шли приготовления к вечеринке. Мимас, Энцелад, Тефея, Диона и Рея накрывали стол. Мефона и Паллена командовали на кухне, Сиарнак встречал гостей. Гирроккин дочиста вытирал кольца, Ярнсаксе было велено их надевать на тело Сатурна. Альбиорикс наблюдал за порядком, Дафнис флиртовал с Пандорой и Еленой, Мундильфари заслонял гостей от ветра. На вечеринке была премьера нового шоу известной танцевальной труппы. Бетельгейзе, Альнилам, Беллатрикс, Минтака, Хатиса, Саиф, Ригель и Альнитак на этот раз поставили номер «Охота на оленей». Они так изящно передвигались по небосклону, что я не мог оторваться от невероятного зрелища. Сатурн приготовил тост. Поллукс увидел меня и передал привет от остальных участников шоу. Мы с ним были как две капли воды. С Кастором мы последний раз виделись прошлой весной. Поллукс весь сиял. Сегодня он пересиял Капеллу. Царила атмосфера настоящего праздника. Никто в Сан-Франциско не знал, что происходит над городом в сумерки и в течение ночи.

Мы вернулись домой, в гараже нас поджидали Джефф и Кейси. Они уже жарили сосиски с Ханной. Джефф притащил свой потрёпанный джембе и время от времени шаманил, выстукивая индейские ритмы, пока Кейси нанизывала сосиски на шампур. Мы проголодались. Рус расчехлил свой фендер, мой бас был наготове. Биллу ничего больше не оставалось, как сходить за терменвоксом. В нашем гараже образовался угашенный алкоголем оркестр, и мы уже за себя не отвечали. Мексиканские соседи слева от нас давно уже привыкли к шуму, но сегодня будет инфернальная ночь. Им лучше спрятать дочку в подвале, чтобы она не проснулась посреди ночи в холодном поту. Парню на дереве лучше сразу подготовить мягкую почву под собой, чтобы не ушибиться в ночи, когда он свалится вниз. Простите, соседи, но Билл уезжает, и мы должны его как следует проводить. Мы написали вам записку. Она висит на нашей двери. Извиняемся заранее. Dear neighbors, sorry for the noise. Our lovely friend is leaving to Europe tomorrow. Please message this number if we are too loud. 312–231–123–321–213–132. Any time. Sorry for inconvenience 20 20 Дорогие соседи, простите за шум. Наш дорогой друг завтра уезжает в Европу. Пожалуйста, пишите на этот номер, если слишком громко. В любое время. Извините за беспокойство – англ. . Соседи не звонили. Они всё поняли, были готовы потерпеть, ведь это временные неудобства. Всего одна ночь.