Александр Редько - Магия Африки. Приключения. Чудеса. Размышления

Но если движение полчищ личинок происходит не так уж быстро и направление его известно, то стоит саранче подняться на крыло, как опасность от нее резко возрастает. В воздухе она летит по направлению ветра, и только одному Богу известно, где эта туча окажется завтра. Стая крылатой саранчи издали действительно напоминает рыжее облако, похожее то ли на дым большого пожара, то ли на огромные клубы пыли. Приближаясь, она даже может заслонить собой солнце, зловеще знаменуя гибель всего растительного мира. Как будто почетным эскортом туча насекомых сопровождается множеством птиц разнообразных пород. Расправив большие крылья, рядом с ней реют бурые Орику – самые крупные африканские грифы; между ними парят бородатые коршуны; молниями проносятся желтые стервятники-ястребы Кольбе и всевозможные соколы; клекочут большие кафрские орлы, разгоняя воронов и ворон. В передвижной воздушной столовой на лету идет пир на весь птичий мир. Но больше всех здесь маленьких рябеньких птичек, чем-то напоминающих ласточек. Это так называемые саранчовые грифы. Они, конечно, никакие не грифы, а просто очень любят лакомиться саранчой, и живут только там, где она есть. Тысячи этих птичек сопровождают насекомых во всех перелетах, свивая гнезда и выводя птенцов поблизости от своей пищи.

Так и летит эта сборная воздушная армада, пока саранча не выберет себе зеленую жертву. Вообще-то она не гнушается ничем: ест сладкую зеленую кукурузу и горькие жесткие листья табака; съедает хлопчатобумажную и фланелевую одежду человека и продукты его питания; но, конечно же, предпочитает культурные посадки сельскохозяйственных растений. Саранчовая стая налетает на поля волнами. Вслед за первыми отрядами садятся следующие и следующие. Те, кто все уже съел, взлетают и перемещаются вперед, и этот накат длится до тех пор, пока «уборка урожая» полностью не закончится. Стоящий в воздухе шум крыльев напоминает шелест листвы в лесу при сильном ветре.

Печальное зрелище предстает перед глазами после того, как саранча улетит. Черная пустыня или пепелище после пожарища: ни травинки, ни листика – исчез зеленый цвет. Съедена даже кора на деревьях, и поэтому они тоже погибнут. И все это за один-два часа… Хорошо, хоть ночью она не летает. С заходом солнца и наступлением холода саранча садится и замирает, словно мертвая. Вся равнина, деревья и кусты того места, куда опустилась на ночевку ее стая, становится черной, как погасшие угли, покрытая толстым, в несколько сантиметров, слоем неподвижных насекомых.

Но саранча не только ест сама, но, как я уже говорил, является хорошей пищей и для других. Не одни только птицы любят этот богатый протеином корм. Почти все виды африканских животных едят саранчу. С жадностью ее пожирают антилопы, зебры, жирафы. Даже слоны и львы любят полакомиться хрустящим деликатесом. Кстати, саранча и сама съедает своих раненых и больных сородичей. С удовольствием ее поглощают и домашние животные: лошади, коровы, овцы, быки и собаки.

Человек тоже не остается в стороне: африканцы варят, жарят или сушат этих насекомых. Если уж прилетела стая саранчи, вся деревня собирает ее в мешки и сваливает затем в большие горы. Насекомых толкут в муку, замешивают затем на воде и варят вкусный и питательный суп. Запасая еду впрок, саранчу вялят на солнце, после чего она может храниться до полугода. Это хороший запас пищи, особенно для бушменов, странствующих по пустыне.

В последние годы в борьбе с саранчой человек стал применять эффективные химические средства, и ее набеги стали более редкими. Но до сих пор африканские крестьяне с тревогой посматривают на горизонт в сторону пустыни Калахари: а не приближается ли темно-рыжая туча, несущая голод и смерть. До сих пор армады саранчи, как Божья кара, внезапно появляются оттуда, опустошительным вихрем проносятся над Африкой и, сносимые ветром, гибнут в водах Индийского океана. Равнодушные волны его прибивают к берегам миллионы маленьких трупов, образуя из них на отмелях многометровой высоты горы. Запах разлагающегося белка разносится на сто пятьдесят – двести километров окрест, привлекая голодных падальщиков, и круговорот жизни продолжается…

А за окном нашего трака уже потянулись холмы, поросшие лесом, а скоро показались и горы. По дороге повстречалась машина с туристами, ехавшая из заповедника Южная Луангва. Водитель, оказавшийся приятелем Брендона, сообщил, что им не удалось пробиться в заповедник из-за раскисших доpoг. Повезет ли нам? Хочется в это верить, ведь в запасе есть несколько дней и авось подсохнет…

А мы уже едем по горной дороге. Ее крутой серпантин ведет машину все выше и выше к перевалу. Наконец, где-то на высоте полутора тысяч метров, дорога пошла вниз. Однако на одном из поворотов мы неожиданно уперлись в пробку. Ванесса побежала вперед, узнавать причину. Минут через десять, не дождавшись ее, пошли туда и мы все.

Спустившись по дороге мимо десятков двух автомашин, мы увидели причину затора. Авария – трагедия на горной дороге. Глазам открылась жуткая картина: два большегрузных грузовика на одном из поворотов столкнулись лоб в лоб. Один из них, груженный асбестовыми трубами, сразу улетел в стометровую пропасть и там сгорел. Смрадный черный дым, с запахом соляра и жженной резины, клубами поднимался в уже темнеющее небо. Другой грузовик, рассыпав по дороге какие-то ящики и тюки, развернулся поперек ее, зависнув кабиной над пропастью. Вернее, не кабиной, а тем, что осталось от нее: грудой смятого в комок металла, с капающей вниз кровью. Десятки автомашин скопились с обеих сторон аварии. Многие из них пытались проскочить между скалой и развернувшимся грузовиком, но застряли в узком пространстве, усугубив этим ситуацию. Сотни людей сбежались из автомашин и сверху и снизу…

Гвалт, ругань, отчаянная жестикуляция и никакого порядка. Все понимают, что еще несколько часов и наступит кромешная тьма. Никого не устраивает ситуация застрять ночью на узкой дороге горного перевала. К нашему счастью, где-то через час к месту аварии откуда-то добрался полицейский. Он принял единственно верное решение – столкнуть и эту машину в пропасть. Для этого не потребовалось большого труда, грузовик и так уже почти наполовину висел над ней. Одна из соседних машин подтолкнула его, и, под вопли разбегающихся в стороны людей, большегрузник с грохотом рухнул вниз. Спустя минуту раздался мощный взрыв, и многометровое пламя выплеснулось из ущелья вверх, обдав мне жаром лицо, осветив окрестности и всю толчею на дороге. Это жутко напоминало кадры из какого-то голливудского боевика с бомбежкой автокаравана, но чье- то горе заставляло стоять молча.

Еще час потребовался, чтобы развести пробку, и спускались мы вниз уже при свете фар. Затем машина съехала на грунтовую дорогу, и еще долго мы тряслись по пыльным рытвинам и ухабам, пока не оказались на берегу небольшой речушки, притока Замбези. Из-за вынужденной задержки наша экспедиция опоздала на маленький местный паром, но мы разыскали хижину паромщика. Старый беззубый негр согласился на переправу с условием двойного тарифа и того, что мы сами будем крутить ручную лебедку. Хорошо, что это не тот пограничный паром Казангула, а то куковать бы нам здесь до утра, выбиваясь из графика. При свете звезд и под скрип лебедки, вращаемой нами поочередно, переправа прошла благополучно. Еще пять километров ухабов, и мы стали лагерем на довольно крутом берегу нашей старой знакомой – реки Замбези. Завтра начинается наш сплав на каное, вниз по её течению.