Людмила Колесова - Стокгольмский калейдоскоп

Пытаюсь сменить эту тему. Вспоминаю, что почему-то не знаю Никину специальность.

– Ника, где и кем ты работаешь?

– В одной известной компании по информационной безопасности. Системным аналитиком.

Я открываю и закрываю рот. И глупо моргаю.

– Что это такое?

– Мои обязанности: анализ предметной области и формулирование требований к информационным системам, оптимизация бизнес-процессoв и моделирование данных, – отчеканила Ника, ни разу не споткнувшись, даже несмотря на жвачку во рту.

И, насладившись моим замешательством, пояснила нормальным языком:

– Я вытягиваю из заказчика, что им требуется для бизнеса, и формулирую задачи тем ребятам, которые разрабатывают для них сайт. Ну, и многое другое. Короче, работа в ай-ти.

– Что?

– IT – информационные технологии.

Ника искоса смотрела на меня с весёлой и доброй насмешкой. Вот тебе и трудный подросток, гадкий утёнок. Стокгольмский университет – это звучит. Мою альма матер – Нижегородский Лингвистический Университет – знают и ценят только профессионалы. А Стокгольмский университет – во всём мире.

Ника жила в новом, двенадцатиэтажном доме со стеклянной входной дверью. Мрамор и никель на узенькой лестнице, откидной настил для колясочников. В зеркальном лифте поднимаемся на девятый этаж. Открываем дверь лифта, и на площадке тут же автоматически загорается лампочка. Площадка такая маленькая, что если открыть двери соседних квартир одновременно, то они стукнутся одна о другую. Но ведь такое случается крайне редко. Экономия на том, на чём можно экономить. Зато идеальная чистота. На этом не экономят. Улыбчивую уборщицу я буду встречать довольно часто.

А вот и Никина новая квартира. На входной двери вместо номера – её имя и фамилия. Через символическую прихожую сразу попали в широкую просторную гостиную. Четыре окна вдоль большей стены наполняют её светом и воздухом, открывая широчайшую панораму. Это было первое впечатление от её квартиры, перехватившее дыхание от восторга. Как я потом убедилась, так же действовала Никина квартира и на всех остальных, включая саму Нику, когда она только пришла её смотреть.

На огромном белом диване у окна сидели дети. Четырнадцатилетняя Анжела, уже красавица с карими глазами и тёмно-шоколадными локонами, кормила с ложечки свою сестрёнку. Анжела поздоровалась со мной за руку. Помнила, видимо, она меня плохо. Малышка же во все глаза разглядывала новую тётку. Но главное, без страха. И вот уже, с улыбкой во весь беззубенький рот, протянула ко мне свои ручонки. Вылитая дедушка, то есть мой двоюродный брат.

Посреди гостиной – чей-то не полностью распакованный чемодан. И на ручке детской коляски аэропортовский ярлык.

– Вы куда-то ездили? – я перевожу удивлённый взгляд на Нику, и только теперь до меня доходит, что у неё на лице не тональный крем, а южный загар.

– Да, мы отдыхали в Испании. Вчера вечером прилетели. Извини, ничего не успела купить к обеду. Из-за каких-то неполадок с шасси наш самолёт кружил целый час над аэропортом – вырабатывал топливо, и дома мы были очень поздно. Так что разогрею полуфабрикаты, какие завалялись в морозилке.

Мой самолёт вылетал из Москвы в девять, и в Орландо из-за разницы во времени прилетал тоже в девять. До меня дошло, что Нике пришлось рано вставать, а после собственного перелёта это было вдвойне нелегко.

– Ерунда, – отмахнулась она на мои предположения.

Потом мне придётся много раз удивиться, насколько Ника легка на подъём и вынослива.

– Как отдохнули?

– Прекрасно. Я так хорошо себя чувствую там, где солнце и тёплое море. Была б моя воля, я бы сюда и не приезжала, в этот хмурый город.

– А как путешествовалось с малышкой?

– Нормально, – Ника пожала плечом, – разве по ней не видно?

Малышка в доказательство жизнерадостно улыбалась.

Пока я распаковывала свой чемодан и доставала скромные подарки, Ника рассказывала о курорте. Разговаривая, она извлекла из холодильника какие-то замороженные полуфабрикаты и сварганила из них в микроволновке нехитрый обед: тефтели, похожие на каштаны, и картофель с луком, который, был заморожен в готовом виде.

После обеда я разместилась в своей комнатке. Этот квадрат три метра на три Ника отгородила от кухни, без ущерба для последней. Просто кухня осталась без столовой зоны, и в квартире прибавилась четвёртая комната. А что касается обеденного стола, то для него достаточно места в просторной гостиной.

Оказалось, с Веселининым папой познакомиться сегодня не удастся.

– Он сегодня ночует у себя.

– То есть?

– У него есть своя квартира. И он там отдыхает. От меня, А я здесь. От него, – хохочет Ника, красиво закинув голову. – Но, если серьёзно, я сказала, что приедешь ты, и что мне будет не до него. Так что он придёт завтра.

– Ты на курорт одна ездила?

– С детьми. А у него работа.

– А, понятно. Ещё не виделись после приезда?

– Нет, конечно.

Глядя на Анжелу, я не могла не вспомнить Никиного первого мужа. Дочка унаследовала не мамину, а папину красоту. Красивая была пара – её родители. Лет десять назад, когда они вышли из такси напротив моего дома, мои соседки вывалились из окон, а потом замучили вопросами, что за артисты ко мне приезжали. Как многое с тех пор изменилось…

Дурацкое это занятие, тонуть в воспоминаниях и жалеть о прошлом. Ника, похоже, такой ерундой не занимается. Она позвала меня с собой за продуктами, и мы отправились в соседний торговый центр. На сей раз племянница надела не бесформенный пуховик, а приталенное красное пальтишко с рыжей лисой и превратилась в элегантную леди. И этим невероятным превращением снова меня удивила. Никины рыжеватые пряди удивительно сочетались с ассиметричной шкуркой, обвившей её шею, и я мысленно представила, какой классный мог бы выйти портрет.

Пока мы спускались в лифте, Ника по-деловому, и в то же время деликатно, обсудила вопрос оплаты моего труда. И это была уже совсем другая Ника. Она так поразительно менялась, что я уже не могла удивляться. Оплата меня устраивала. Тем более, посмотреть Стокгольм и не просто пару дней, а пожить в нём, да на всём готовом, – для меня это уже огромная награда. А на тот случай, если Нике вдруг взбредёт в голову разыгрывать в отношении меня сценарий "госпожа и прислуга", у меня был неприкосновенный запас в кронах на обратный билет.

В мою первую поездку в центр шведской столицы разглядывала я Слюссен именно с того места, откуда собственно и начинался Стокгольм.

До 1187 года здесь, в месте впадения озера Меларен в Балтийское море, была всего-навсего рыбацкая деревушка. А столицей Швеции слыл город Сигтуна, расположенный далеко на берегу этого же озера. В августе того года Сигтуне сильно досталось от набега карелов и новгородцев. Таковы были нравы тех времён: то шведы пошалят в Карелии и на Новгородчине, то с разорённых земель гости пожалуют и тоже пошалят.