Людмила Колесова - Стокгольмский калейдоскоп

Наконец заскрежетал ключ в замке, и вошла Анжелина.

– Лора, а Ника не вернулась? – спросила она, раздеваясь в прихожей и удивив меня тем, что называет маму по имени.

– Нет, как видишь.

Видимо, Ника с Кристианом куда-то ушли.

– Ты есть хочешь? – спросила я. – Тебе что-нибудь сготовить?

– Нет, я не голодна, – Анжелина – покачала головой, утрировано, как обычно сопровождают свою речь на неродном языке, и её блестящие тёмно-шоколадные локоны красиво заиграли. А на груди сверкнул такой же медальон, как у Ники, только с аметистом. – Мы с Кристианом ходили в суши… суши-бар и таммм… покушали.

По паузам между словами, с мычанием при подборе слов, видно было, что русский у Анжелины не самый родной. Но удивило меня, конечно, не это.

– А где мама? – спросила я.

– Не знаю, – пожала она худенькими плечами и затормошила, зацеловала Веселинку. Сестрёнка залилась смехом.

– А Кристиан? – приставала я с расспросами.

– Домой пошёл.

Так, интересное Рождество у Ники.

Анжелина резко прервала игру с Веселинкой и, не обращая внимания на то, что ребёнок захныкал, протягивая к ней ручонки, заперлась в своей комнате.

Ника вскоре пришла. С теннисной ракеткой за плечами.

– Где ты была? – спросила я.

– Ходила на теннис, – ответила она, снимая ракетку с плеча, словно винтовку.

– В Рождество?

– Да, мой партнёр оплатил время на корте. Почему бы и нет?

Действительно, почему бы и нет? Это я в праздники жарила и парила на кухне для мужа, его родственников и партнёров по бизнесу. Других друзей у нас уж и не было. Ну, и получила… Разве я могу поучать Нику?!

– Вы с Кристианом поссорились?

Ника выглянула из шкафа-гардеробной, где раздевалась.

– С чего ты взяла?

– Ну-у, ты – на теннис, он – ушёл…

– Ну, и что. Завтра придёт. – Ника попрыгала на одной ноге, сбрасывая длинный ботфорт, при этом её косая чёлка и новый кулон мотались из стороны в сторону. – Я забыла тебе сказать. Сейчас приедет моя одноклассница из России. Мы нашли с ней друг друга на Одноклассниках, на сайте. А Кристиану я сказала, чтобы не мешался, когда у меня гостей полон дом.

Разувшись и раздевшись, Ника закрыла дверь гардеробной. Первым делом она потормошила, зацеловала Веселинку и, оставив её, ушла на кухню, не обращая внимания на то, что ребёнок потянулся за ней и захныкал.

– Представляешь, встреча через шестнадцать лет! – продолжала Ника, шаря по холодильнику в поисках съестного. – Интересно на неё посмотреть. Это, по-моему, единственный человек из моего класса, у которого нет проблем. Я её спрашиваю: "Приедешь ко мне в Стокгольм на Рождество?" Она отвечает: "Нет проблем! Почему бы нет?" Остальные только хнычут и на жизнь жалуются. А у Светланки всё о’кей.

– Ты поедешь в аэропорт её встречать?

– Нет, она на такси доберётся.

Такси до аэропорта я уже видела скучающими на стоянке. На них цена проезда до Орландо написана крупным шрифтом, что меня удивило. И сама цена тоже, две тысячи на наши деньги. Круто!

– У неё свой бизнес?

– У неё крутой жених в Москве, – ответила племянница, пережёвывая бутерброд.

Ника встретила свою одноклассницу по её звонку с мобильника у дверей подъезда. Когда они вошли, обе сияющие радостью, с огромным чемоданом, у меня сразу мелькнула мысль, что я эту одноклассницу где-то видела. Мы поздоровались и познакомились со Светланой, и я поняла, кого она напоминает – хореографа Лану Ланкову, с которой мы несколько лет назад участвовали в постановке новогоднего представления для детей. Я – как сценарист, она – как руководитель детского хореографического коллектива, оживлявшего действие сказки танцами.

Подружки бурно радовались встрече и не могли надивиться, как обе переменились и похорошели. Светлана сняла норковое манто, вызвавшее бурю Никиных восторгов. Ника тут же примерила манто, вертясь перед огромным зеркалом, а Светлана, раскрыв чемодан, принялась доставать подарки подруге и детям: дорогие парфюмерные наборы, сувениры, игрушки и какое-то невероятное вино из дьюти фри.

– Ну, ты, Царёва, даёшь! – воскликнула Ника, разглядывая подарки.

Царёва! Вот оно, что! То есть, кто! Лана Ланкова как раз была дочерью Царёвой Екатерины Павловны, директрисы дворца культуры, в котором и осуществлялась постановка. Теперь-то я её узнала. Лана… Светлана…

– Ой, так вы Лана Ланкова? – воскликнула я.

Светлана обернулась, пристально вглядываясь в меня.

– Я уже снова Царёва… После развода… Лариса, это вы?! Вот это встреча!

Неудивительно, что в милой и улыбчивой Светлане с длинными белокурыми локонами я не узнала серьёзную и строгую Лану с балетным пучком каштановых волос. Тем более что в постановку она включилась в последние дни, вернувшись с сессии, и я видела её всего несколько раз.

– Как мама? Всё там же?

– Мама по-прежнему руководит своим досуговым центром.

А Нике, недоумённо глядевшей на нас, пришлось объяснить, что мы вместе ставили новогоднюю сказку под руководством Светланиной мамы.

Однако подруг связывало нечто большее, чем нас с Ланой. Поэтому, оставив их предаваться воспоминаниям, я ушла на кухню сготовить ужин. И туда до меня доносились обрывки их разговоров: "А помнишь…" "Да ты что!" "А как тот?" "А как эта?" "А чем занимается?" "Вот это да!"

Ника отыскала школьные чёрно-белые фотографии.

– Погляди, какие мы смешные были! – прибежала она ко мне с выпускным фото. Широкие плечи и начёсы, другая мода. Другое время, у выпускников другие глаза.

За ужином подружки рассказывали разные смешные случаи из прошлого. Анжелина молча слушала и глядела на них так, будто не верила, что они тоже учились в школе. После ужина она уехала к папе. А я устала удивляться и, уложив Веселинку, удалилась в свою комнату. Подружки же проболтали полночи.

Как утверждают шведы, во всей Европе не найти большего средневекового центра города, чем Гамла Стан. Уже одно это утверждение вызвало у меня, с детства помешанной на Средневековье, жгучий интерес.

Средневековый город я представляла себе по школьному учебнику и книжкам одно-, двухэтажным и фахверковым. Однако фахверков в Стокгольме никогда не строили. Да и многоэтажность Старого Города меня сильно озадачила. Я стояла, задрав голову, и разглядывала пяти- и шестиэтажные дома с остроконечными крышами, с банками, ресторанами и магазинами на первых этажах. Всё выглядело вполне респектабельно. Никакого тринадцатого-пятнадцатого века (как известно, Средние века закончились в пятнадцатом веке). От силы семнадцатый-восемнадцатый век.

Действительно, домишки классического Средневековья, времён основателя Стокгольма Биргера Ярла, которые я жаждала увидеть, давно уничтожили пожары, бушевавшие, к слову, не раз. В одном из пожаров сгорел даже королевский дворец. Последний раз город был отстроен, как я и подозревала, в семнадцатом-восемнадцатом веках, причём из камня и по генеральному плану. Так что, говоря о средневековом центре, имеют в виду только те, прежние, границы города.