Илья Кривошеев - Осенняя Иберия. Путевой дневник

– На ветер или не на ветер, – продолжил я, – но я тогда прошу вас выдать мне расчетный чек, квитанцию.

– Хорошо. Только я не могу выдать вам квитанцию прямо сейчас, мне необходимо будет провести операцию оплаты через компьютер, а у меня сейчас на это нет времени. Подойдите ко мне, пожалуйста, завтра утром, перед отъездом, и я выдам вам готовую квитанцию.

– Хорошо, – сказал я и заплатил 11 евро.

– Пауль, проводи молодого человека в его комнату, – сказал по-эстонски лысый дядька на ресепшне своему молодому помощнику, который стоял рядом.

Пауль повел меня по крутой деревянной лестнице наверх в мою, так называемую, комнату. По-русски Пауль, как представитель молодого поколения, совсем не говорил. По-английски он объяснил мне, где тут туалет, где душевая комната, а где мой номер.

Тут надо добавить, что на ресепшне, помимо толстячка и Пауля, сидели еще три мужика, которые говорили между собой по-русски, и которые, по-видимому, в этом хостеле занимались ремонтом. А ремонтировать действительно было что, внутренне убранство этого здания, где располагался хостел, было убитым. Это был самый страшный, неухоженный и неуютный хостел, в каких я только бывал. Фасад этого старого здания на узкой улочке Сауна был еще ничего, а вот внутри все выглядело плачевно. Поскольку на первом этаже располагался бар, то на второй этаж в хостел надо подняться по крутой винтовой лестнице, которая выводила на ресепшн. На ресепшне все было старым, потертым, винтажным, но изношенным – вся мебель, в первую очередь. А еще тут было нагромождение каких-то старых вещей, среди которых встречались строительные материалы и доски, которые указывали на то, что здесь происходит косметический ремонт или имитация его.

Крутая лестница, которая вела на третий этаж в номерные комнаты, была сколочена из досок и поскрипывала. Душевая и туалет были еще ничего, а вот моя комната, в которую меня заселили, оставляла желать лучшего: старые обшарпанные полы, облупившаяся и отвалившаяся в некоторых местах штукатурка (просматривался кирпич и бетонное покрытие старого здания на стенах и потолке соответственно), неудобные деревянные двухуровневые кровати (неудобство их заключалось в высоте – они были очень низкие; на нижнем уровне кровати можно было только лежать, но не сидеть, так как спина в этом положении упирается в верхний уровень; сидеть можно только в позе улитки, скрючившись калачиком, как на нарах). И, вдобавок, посередине комнаты стояли три раскладушки, так что пространство было полностью укомплектовано, не пройти, не проехать. Старое деревянное окно со старыми занавесками было открыто нараспашку, выходило во внутренний закрытый двор.

Я осмотрелся вокруг и понял, что сидеть в этой комнате не стоит, нужно срочно бежать на улицу, но вернуться к пяти часам, так как дядечка на ресепшне, кроме всего прочего, сказал, что с пяти до десяти вечера проживающим предлагается ужин. Это обстоятельство радовало и несколько смягчало обстановку потрепанности комнаты. Благо, ночевать мне здесь только одну ночь.

Я пошел гулять по Ваналинну, но так как мне тут все было уже знакомо, то большую часть времени я провел на смотровых площадках Верхнего города, замка Тоомпеа, с высоты любовался красными черепичными крышами и остроносыми башенками. Затем спустился с горы, вышел за пределы крепостных стен, зашел в ближайший магазин Rimi и купил себе бутылочку пива «Карлсберг» за шестьдесят центов.

В пять часов вернулся в хостел, чтобы успеть на ужин. Напротив ресепшна была дверь, которая выводила в небольшую комнату, служившей столовой. На одном из столов стояла большая термостойкая кастрюля с половником. В этой кастрюле был суп из овсянки и морковки. Я налил себе полную тарелку этого супа и с удовольствием поужинал с тремя кусочками хлеба. Скажу сразу, что это был мой последний полноценный, если так можно выразиться, ужин, в последующие дни мне так питаться уже не придется.

Рядом со мной, за соседним столиком, сидел мужик-эстонец, невысокого роста, нетрезвый, помятый, и что-то говорил мне по-эстонски, а потом о чем-то спросил. Я ему по-английски ответил, что не понимаю. А он все равно продолжал говорить по-эстонски, а потом его как будто осенило, он поинтересовался, не из России ли я. Я ответил, что верно, я из России. И он с такой неохотой, с таким нежеланием вдруг перешел на корявый русский, как будто делал мне одолжение, потому что мне было так важно это общение.

– А зачем ты сюда приехал? – спросил он меня.

В его голосе чувствовался подтекст: «Понаехали тут!». А я про себя подумал: «Господи! Да не украду я у тебя твою Эстонию, забирай всю».

– Я открыл визу, – ответил я ему.

– Визу?

– Да, визу.

– Ааа, визу! – вдруг дошло до него, но он все равно не унимался. – А зачем ты приехал в Эстонию? Тебе здесь нравится?

– Ну, да, нравится, конечно. Здесь, в Таллине, очень красиво.

– Ты уже бывал в Таллине раньше?

– Да. Несколько раз.

– Так зачем ты приехал в Эстонию?

– Чтобы открыть визу, – сказал я и встал из-за стола, потому что мне надоело продолжать этот бесполезный разговор.

Я поднялся в комнату, прилег на свою кровать и задремал. Проснулся примерно через три часа, когда время было десять часов вечера. Спустился в столовую, чтобы заварить себе чай, присел за столик. Рядом сидела молодая девушка лет двадцати и ужинала тем самым супом с перловкой.

– Привет, – окликнула она меня. – Ты из России?

Мы с ней немного поболтали. Она рассказала, что в Таллин приехала из Питера, но родом из Казани. Что в Питере она учится на втором курсе медицинского училища, а этим летом она путешествовала по России и по Финляндии. Сейчас вот, имея открытый шенген, заехала на несколько дней в Таллин, а завтра уезжает домой, потому что уже пора на учебу. Сказала, что Европой она очарована и хочет уехать сюда жить на ПМЖ, для начала, хочет здесь выйти замуж. И даже Эстония ее вполне устраивает. И даже Пауль, молодой помощник на ресепшне, вполне симпатичный и ей интересен. Она даже с ним вот уже несколько дней как заигрывает, пока живет в этом хостеле. Вскоре она потеряла ко мне интерес, потому что я не стал поддерживать этот разговор, и она поднялась наверх, в свою комнату. А я вышел на улицу, чтобы покурить. Закурив, я посмотрел на свою пачку сигарет, сигарет оставалось мало, три штуки. «Значит, во время путешествия курить не буду, – сказал я себе. – Денег у меня нет, всего лишь 70 евро наличными на всю поездку, а, нет, уже 59 евро, одиннадцать-то я сегодня за хостел отдал. А самая дешевая пачка сигарет стоит три евро. А у меня впереди еще 13 дней. Так что о сигаретах и думать забудь! Пусть это тоже будет еще один эксперимент для меня».

На улице было живенько, молодые люди пьянствовали, потому что тут, на первом этаже, был бар. Я покурил, поднялся в комнату и лег спать. Следом за мной зашел тот самый пьяный дядька-эстонец, который все у меня допытывал, зачем я и приехал, и лег надо мной, на верхнюю полку. Я задремал.