Дмитрий Матвеев - Песок сквозь пальцы

Он усмехнулся. Кто они все, люди в этой группе – это, конечно, интересно. Но пока он не поймет кто он сам – он ничего не изменит. И да, Богомила – тоже загадка. И имя у нее странное. Надо спросить ее как-то об этом ее странном имени. Соскользнув с неприятных мыслей о себе на приятные о Богомиле и осознав это, он хлопнул себя ладошкой по лбу и сел. Пора вьючить велосипед…

Подъемы начались сразу после обеденного перерыва. Затяжные, многокилометровые, которые он преодолевал в основном пешком, ртом хватая воздух и проклиная себя за чеснок. На одном из редких спусков, обогнав колонну, он встал у автобусной остановки, напился и достал батончик мюсли. Подрулила Богомила, скрипнула тормозами. «Хочешь? – он протянул ей батончик. –У меня есть еще» – «Дякую…». Богомила взяла батончик без церемоний, он достал себе еще. Съели. «Ммм… Вкусно! Я такого не ела». – «Хочешь еще?» – «Та ни, потом!»

Мимо них, не останавливаясь, пронеслись Татьяна с Региной. «А где Леонид и Алексей?» – он тревожно всматривался в поворот, откуда они шли. «Да, кажется, у Леонида с животом что-то, а Леша его ждет. Догонят». Богомила сдернула очки со шлема, надела, став похожей на диковинную стрекозу, и хлопнула его по плечу: «Ну что, Раша, летс гоу?»

Потом, уже почти в сумерках, были узкие «торчки» подъема в каком-то ущелье, где «полоса отчуждения» пошла уже по самому краю, и машины опасливо объезжали его, толкающего велосипед в гору, как Сизиф толкал свой камень.

У самого города, когда уже только луна и его фонарик освещали путь, он понял, что остался один на один с этим треклятым подъемом, вечным, как этот город, нескончаемым подъемом. Обогнал его Алексей, крикнув, что дорога одна и они ждут наверху, отстала Татьяна ждать мужа, а он шел, сначала по краю дороги, а потом по какому-то тротуару, вдоль огромного каньона, который заливала темнота, как река, дышал ненасыщающей свежестью, плещущей из темноты, смотрел на отблескивающие в свете луны купола какой-то церкви, шел на ногах, которые уже не хотели никуда идти, шел вверх, упрямо толкая свой тяжелый велосипед, шел и репетировал свою последнюю речь. «Алексей, ребята! Вы меня простите, но я, кажется, не очень рассчитал свои силы. Я оттягиваю группу, а впереди еще так много всего, пустыни и километры. Наверное, и вам и мне будет проще, если я останусь тут, в хостеле, поживу, посмотрю Иерусалим, а потом, к концу похода, подъеду к вам в аэропорт. Давайте договоримся о месте и времени встречи?»

Город начался там, где закончился этот подъем, начался фонарями, гонящими тьму прочь, веселым треньканьем трамвая и площадкой, на которой три фигуры с велосипедами махали ему рукой. Он дошел…

…Фарковский действительно заболел, это стало ясно, когда они вошли в комнату в хостеле, и тот мешком со стоном упал на ближайшую кровать. Комната была прокурена, кровати стояли «вертолетами» в два яруса, и он занял угловую нижнюю, Алексей кинул вещи наверх.

Леонид буркнул: «Отлежусь», сдернул кроссовки и залез под одеяло, Татьяна хлопотала рядом, копаясь в аптечке.

Он распаковал рюкзак, кинул вещи на верхнюю кровать рядом, кивнул Богомиле: «Занимай половину. Будет твой шкафчик». Она благодарно кивнула, начала дербанить сумку.

«Тут душ есть в номере, а еще – два в коридоре, в конце, – сказал Алексей. – Я пошел мыться». Когда он вышел, повисла тишина. Потом Татьяна напряженно сказала: «В номере… Это, что ли, номер? Прокурено все, окон нет, не проветришь…» Регина судорожно сглотнула, но промолчала. Богомила скрутила что-то в полотенце, пропела: «Я в дуууш!» и хлопнула дверью. Отвернувшись от всех, тяжело дышал Фарковский.

«Так, – сказал он, понимая, что надо что-то сказать, но не очень себе представляя, как все это напряжение разрядить. – Я так понимаю, что за все уже уплачено, и ничего мы тут не изменим. Примем, как есть. А есть – что? Чистая простыня, крыша и горячая вода. И еще в кухне, говорят есть горячий чай и кофе – бесплатно и с сахаром. Ну, немало уже. И еще – завтра день отдыха». Он встал, подхватил полотенце и сумочку: «Я тоже пошел мыться».

Потом все пили дармовой чай в ожидании ужина, сидя в маленькой уютной комнатке с широким угловым диваном. Кто-то юзал вай-фай, кто-то блаженно дремал, прикрыв глаза. Разложив по тарелкам чечевицу с тушенкой, Алексей предложил обсудить завтрашний день. «Есть экскурсовод за двести баксов, на весь день. Она сказала, что часов восемь гарантирует по старому городу и окрестностям. Берем?» – «А шо, Леша, сами мы не сможем походить?» – Регина просительно вскинула глаза. – «Дак шо ж мы сами-то увидим? – сказал Алексей. –В прошлый раз мы вот так сэкономили и ничего не нашли толком. Ничего не увидели. Не, я готов выложиться на экскурсию, кто еще?» – «Ну раз так, то и я» – кивнула Регина. «Я – за» – просто сказала Богомила и глянула на него. «Ну да,– он кивнул, – конечно. Как тут разбираться без Вергилия?»

«Мы не идем, – Татьяна развела руками. – Отлежимся, сами погуляем»

«Значит на четверых – по полтиннику. На том и порешили», – прихлопнул по столу Алексей.

Утро в Иерусалиме встретило их дождиком, мелким и противным. Окно на кухне-столовой, где они завтракали, было, оказывается, выбито и теперь покрывало, прикрывавшее дыру, пузырилось от порывов сквозняка. Пахло сыростью, плесенью, подгнившими фруктами и еще какими-то странными запахами дешевого хостела. Они ели молочный суп-лапшу и молчали. Не хотелось ни на какую экскурсию.

«Внизу можно поменять деньги, кому надо. Доллары на шекели, курс тут нормальный, – сказал Алексей, облизывая ложку. – Еще кому добавки надо?»

Было восемь утра, экскурсия начиналась в десять. Он откопал в местной библиотеке (в коридоре стояла буккроссинговая полка) какую-то русскоязычную книжку для новичков в исламе и с увлечением листал этот своеобразный катехизис, Богомила устроилась рядом и пила чай, подобрав под себя ноги. «Интересно?» – «Ну… так, занимательно. В общем, все это известно, но вот чтобы так… инструктивно, что ли, я встречаю впервые». – «Вчера в коридоре на диванчике видели девушек, Александр Иваныч? – Богомила приподняла брови и придвинулась заговорщицки. – Я вот думаю, не жены ли это хозяина нашего хостеля? Что там, в этой книжке про жен говорится?» Он хмыкнул, глядя в ее смеющиеся глаза, заодно припоминая двух молодых, лет по шестнадцать, девчонок в хиджабах, весь вечер вчера сидевших в коридоре на диване и щелкавших пультом от телевизора: «Все бы вам, Богомила Олегiвна, весь ислам к многожёнству сводить… А вообще-то я уже просил перейти на «ты», а? Уже три дня знакомы, а все выкаем». – «Какой вы быстрый Александр Иванович, – в тон ему парировала Богомила. – Все бы вам с девушками на «ты» всего на третий день знакомства!»