Ольга Митюгина - Храм Мортис: Заговор богов. Ловушка в Тагине

Но ведь не станешь же спорить с преподобной!

– Одного глотка хватает на три месяца, – пояснила настоятельница. И оптимистично добавила: – Ты, милостью Гвариана, доберёшься за два, я надеюсь. Полагаю, тебе в дороге придётся несколько раз пить зелье, чтобы возвращаться в истинный облик и затем вновь превращаться в жительницу суши, – старуха улыбнулась, словно читала каждую мысль молодой русалки. – Кто знает, какие неожиданности подстерегают тебя впереди? Поэтому используй волшебный эликсир экономно. И не потеряй пузырёк. Надеюсь, ты понимаешь, насколько дорого это средство? На суше ты нигде не купишь его, а приобрести у мерфолков, даже если ты и сумеешь отыскать наших тайных агентов… Дитя моё, обычной послушнице такое удовольствие не по карману.

– Вы мне это говорите, чтобы я вдруг не решила остаться среди обитателей поверхности? – понимающе усмехнулась девушка. – Да Гвариан с вами!

– Как бы там ни было, прими мои слова к сведению, юная невеста, – нейтрально склонила голову Верховная. – Подожди.

Жрица поднялась и выплыла к себе в спальню. Через минуту старая русалка вернулась со свёртком в руках, на котором лежали два увесистых мешочка.

– Здесь деньги, – мешочки плавно опустились на стол перед девушкой. – В одном – наши, в другом – эльфийские. Не тревожься, – не дав Луришшаэль открыть рот, проговорила настоятельница. – В любом человеческом городе ты сможешь обменять эльфийские на деньги людей. Полагаю, такая здравомыслящая девушка не попадёт в беду?

Луришшаэль кивнула, прерывисто вздохнув.

– Я оправдаю ваше доверие, Верховная.

– Надеюсь на это, дитя. Вот здесь – одежда жителей суши. Я заказывала торговцам купить точно по твоему размеру, – рядом с кошельками лёг свёрток: вещи, завёрнутые в тонкую непромокаемую плёнку. – Ну, и обещанное зелье, – настоятельница улыбнулась, достав из ящика чёрный пузырёк. – Он герметичен. Откроешь только на берегу, поняла?

Послушница снова кивнула.

– Какой большой… – прошептала она.

– Но не бесконечный! – сухо отрезала Верховная. – Не забывай, о чём я тебе говорила. Сейчас ступай к себе, оденься потеплее, сложи всё в сумку… Кстати, – голос жрицы смягчился. – Я распорядилась на кухне приготовить тебе немного еды в дорогу, так что заверни к ним, прежде чем оставить монастырь.

– Благодарю, матушка, – Луришшаэль поднялась.

– И помни о двух условиях: ты никому не должна рассказывать о мерфолках и обязана соблюсти свою чистоту, – сурово предупредила жрица. – Хотя… – лицо настоятельницы посветлело, а в глазах промелькнула улыбка. – Полагаю, пока ты выглядишь, как земная девчонка, одно-два весёлых приключения роли не сыграют… – старуха подмигнула покрасневшей Лури. – Если, конечно, ты не позволишь сделать тебе ребёнка.

– Матушка… – Луришшаэль совсем смутилась.

– Иди, – мягко сказала настоятельница. – Счастья тебе, дитя, и да сохранит Гвариан свою невесту.

Девушка поклонилась и оставила Верховную, чтобы вернуться к себе.

Муть в келье уже улеглась, и Лури без помех собрала дорожную сумку. Впрочем, что было собирать простой послушнице? Лишь упаковать вещи, данные настоятельницей.

Покончив со сборами, Луришшаэль натянула поверх туники шерстяную куртку, обшитую чёрной кожей морского змея. Она не пропускала воду, и потому прекрасно удерживала тепло.

Такие же штаны – на хвост.

Затянув потуже шнуровку на единственной штанине, чтобы выстуженная осенним холодом вода не просочилась к телу, девушка окинула последним взглядом келью.

Ничего не забыла?

Кажется, ничего.

Кроме кусочка души.

Сколько лет прожито в этой комнатушке! Знакома каждая трещинка в потолке… Странно: иногда казалось, всё бы отдала, лишь бы вырваться из этих унылых стен… а теперь хочется плакать.

– Прощай, – прошептала Лури и, перекинув сумку через плечо, выплыла за порог.

На кухне сердобольная тётушка Зуши, всхлипывая, протянула невесте Гвариана увесистый узелок с провизией и пожелала “бедняжке” лёгкой дороги.

– Всё у меня будет хорошо, тётя Зуши, – ободряюще улыбнулась поварихе Луришшаэль. – Я доберусь. И там, на новом месте, буду счастлива. Обещаю!

– Ох, дочка, дочка! И так ты сиротинушка, да ещё тут такое на тебя свалилось…

Причитая, добрая Зуши проводила девушку до крытого монастырского двора, тёмного, словно омут. Только из окошек кухни тянулись сквозь мрак рассеянные лучики света, смутно обозначая массивную внешнюю стену, замыкавшую привратную площадь.

– Прости. Дальше ты одна должна, деточка, – длинно шмыгнув носом напоследок, попрощалась повариха.

Луришшаэль, стараясь двигаться уверенно, проплыла через двор.

Стражники не задали ни единого вопроса – наверное, их обо всём предупредила настоятельница. Они только молчаливо отдали честь юной невесте бога, что отправлялась в своё Путешествие, и так же молчаливо передвинули высокий, вделанный в пол рычаг, поднимая массивную плиту врат.

Лури всё-таки оглянулась на прощанье – на золотистые тёплые огоньки, мерцавшие во тьме – и решительно выплыла в стылую осеннюю воду Тагирив.

Когда врата закрылись за спиной, девушка глубоко вздохнула и, запрокинув голову, посмотрела вверх – в необъятную чёрную пустоту.

А потом – вниз.

Там, под едва различимым в темноте склоном, уже мерцали огоньки в крестьянских лачугах. Деревенским не до сна: конец страды. Скоро на поля выплывут труженики, и округа заполнится голосами…

Но сейчас царила тишина – та неповторимая, чуткая тишина, что бывает только перед рассветом. Лишь негромкий шелест водорослей, колеблемых течением. Они в изобилии росли здесь, у подножия монастыря.

Луришшаэль, сама не зная, зачем, сорвала макушку высокого стебля и сунула в сумку.

– На счастье, – неизвестно для кого прошептала она – и, ударив хвостом, взмыла ввысь.

В ледяную непроглядную темноту.

Луришшаэль поднималась стремительно, но, оставив далеко внизу монастырские башни, остановилась.

И оглянулась…

Огромная донная скала монастыря почти сливалась с ночным мраком – виднелись только огни в окнах келий и коридоров – слабо, словно россыпь светящихся рыбок.

И совсем тускло, далеко-далеко внизу, мерцали огонёчки в крестьянских хижинах…

Юная русалка издала нежный долгий звук, пронёсшийся над почти сжатыми плантациями водорослей. Этот звук незримо падал вниз, к деревеньке Лури – и, стукаясь о стены хибарок, о канавки и булыжники улиц, тихим эхом возвращался к девушке – и она в последний раз смотрела на родные места. Так, как не дано жителям поверхности…

А потом Луришшаэль решительно повернулась и на одном мощном ударе хвоста рванулась вверх. Гребок – жёсткая упругость холодной воды… Ещё гребок…