Иржи Ганзелка - Африка грёз и действительности (Том 2)

На маленьком полуостровке мы застигли стадо антилоп. Пугливые фламинго успели доложить о нас раньше, чем стадо нас почуяло. Но зато спокойные, рассудительные марабу с философским безразличием позировали перед камерой.

Неподалеку от озера Эдуард есть маленькое озерко между голыми холмами. Последняя достопримечательность Уганды, увиденная нами, — бессточное соленое озеро. Розовая его гладь у мелких берегов переходит в насыщенный кармин. В этих местах босые рабочие голыми руками сгребают со дна кристаллическую соль. Их кожа так же изъедена солью, как у египетских рабочих на соляных промыслах поблизости от Розеттского рукава Нила, в шести тысячах километров отсюда. И здесь рабочие корзинами перетаскивают соль на берег, где она досушивается на солнце, затем зашивают ее в мешки и сдают для отправки на железнодорожную станцию в Кампале.

Единственным механизмом вплоть до погрузки соли в кузов грузового автомобиля служат мышцы человека, а единственной защитой от едкой соленой воды — собственная кожа. Правда, англичанин надсмотрщик скажет, что кожа эта черная, а поэтому стоит дешевле, чем резиновые сапоги.

В 30 километрах от Катве вы окончательно прощаетесь с Угандой и со всей Британской Восточной Африкой. По-настоящему вы это поймете, только когда за вами опустится шлагбаум и через несколько километров пути на мачте перед следующим пограничным шлагбаумом затрепещет трехцветный бельгийский флаг. Ни на одном пограничном пункте, ни в одной из британских колоний вы не увидите белого в должности таможенного инспектора или пограничника. Не потому, конечно, что в Англии или даже в британских колониях не нашлось бы англичан или других белых, которые охотно взялись бы за такую работу. Но англичане соблюдают престиж абсолютных господ, которым нельзя уронить свое достоинство, охраняя границы колоний. Англичане в колониях только осуществляют власть, торгуют и занимаются «предпринимательской деятельностью». Лишь в самых исключительных случаях они выполняют другие функции, но всегда такие, при которых они «не уронят себя» в глазах остального населения. Если власти в колонии не в состоянии предоставить англичанину соответствующей работы, то они просто отправляют его домой.

В Бельгийском Конго техника администрирования носит несколько иной характер. Вероятно, этим объясняется, что в Касинди на границе вас приветствует бельгиец на чистейшем французском языке. Французская надпись, гласящая «Таможня Касинди», яснее ясного дает вам понять, что вы на какое-то время очутились в сфере европейских обычаев.

На карте Бельгийского Конго как раз возле маленькой надписи Касинди вы увидите интересное пересечение трех линий. Пунктирная линия с севера на юг обозначает границу между Конго и Угандой. Бесконечная черная прямая, протянувшаяся с востока на запад, вновь напоминает вам о том, что вы находитесь на экваторе. А красная линия дороги делит прямой угол, образованный скрещением двух первых линий, пополам.

По этой красной линии только редко проходят машины. Возможно, именно поэтому европейский чиновник на границе воспользовался удобным случаем, чтобы освежить в памяти весь сложный обряд таможенного досмотра. Первое приятное удивление от встречи с белым человеком после длительной поездки по глухим местам сменилось разочарованием. Начальственный тон, тщательная проверка документов, сдержанное и чересчур властное поведение. Мы уж думали, что тем дело и кончится, и готовились уходить, когда он буквально пригвоздил нас к стульям строгим приказом:

— Разгрузить машину! Таможенный досмотр всех вещей!

Мы представили себе центнеры личных вещей, запасных частей к автомобилю, фотоаппаратов, кинокамер, фотоматериалов, переписки, репортажей, дневников и фотографий, приспособлений, оружия, пишущих машинок… Почти целый день мы потратили на то, чтобы все это тщательно уложить в тесной машине. Но при всем том мы не забывали совета, полученного от опытного путешественника:

«Проявляйте уважение к таможенным инспекторам! Никогда не спорьте с ними!»

На всем пути от границы Египта и Судана нас никто ни разу не спрашивал, не везем ли мы чего-нибудь, за что надо платить пошлину. Очевидно, у англичан имеются другие методы контроля. В их колониях пограничный досмотр вообще невозможен просто потому, что в большинстве случаев в автомобилях разъезжают европейцы, и колониальные власти уже из соображений престижа не могут допустить, чтобы их на границах проверяли черные таможенники и пограничники. Все формальности протекают уже в учреждениях, размещенных в крупных городах. Но и тут они чрезвычайно упрощены. В этом отношении англичане проявляют доверие ко всем, кому разрешен въезд в колонию. И, естественно, никому в голову не придет нарушить какое-либо таможенное предписание. На границе вы продиктуете караульному номер своей машины. Иногда сержант попросит вас записать свое имя в изорванный регистрационный журнал, чтобы избавить его от труда. Печати в паспортах его не интересуют, об этом позаботится иммиграционное управление, находящееся иногда в сотнях километров от границы. Куда вы едете и где будете отмечаться, до этого ему тоже дела нет, и уж, во всяком случае, ему в голову не придет задать вам вопрос, признали ли вы необходимым в целях обеспечения личной безопасности в Африке взять с собой в машину пистолет-автомат или даже пулемет с центнером патронов. Ему просто не полагается задавать таких вопросов. Его дело доложить вышестоящему начальнику и управлению.

Совсем иначе обстоит дело на границах Бельгийского Конго. Вы заполняете длиннейшую, на нескольких страницах анкету, и вам нельзя опустить в записях ни имя, полученное при крещении вашим отцом, ни девичью фамилию матери. Потом начинается подробный досмотр. Ссылки на методы, применяемые в соседних колониях, вам не помогут. В личные карточки иностранцев заносятся все заводские номера фотоаппаратов, биноклей, измерительных приборов, пишущих машинок, кинокамер и вообще всего, на чем есть или на чем полагается быть номеру. Таможенник готов привлечь вас к ответственности за то, что швейцарская фабрика не поместила фабричного номера на наружной стороне любительской кинокамеры, а скрыла его внутри. Камера заряжена 30 метрами цветной пленки, но это не помешало бы таможеннику осмотреть ее изнутри. Только энергичный протест вынуждает его отказаться от этой попытки, и он удовлетворяется регистрацией заводского номера самого большого объектива, предварительно пораздумав, не лучше ли было бы зарегистрировать все три.

Еще большее неудовольствие он проявляет, когда обнаруживает, что мы сумели провезти через 20 различных стран до этой границы два пистолета и ружье, о которых нас нигде никто не расспрашивал, так как все просто принимали этот факт к сведению. Нам предлагается на выбор либо сдать оружие, с тем что оно будет — в чем мы не совсем уверены — переслано на пограничный пункт, через который мы будем выезжать из Бельгийского Конго, либо разрешить его опломбировать. И вот на кожаных чехлах появляются шнурки со свинцовыми пломбами, чтобы мы не вздумали пустить в ход оружие для самозащиты. Когда мы сослались на банды грабителей, которых так много в Эритрее, Сомали и Эфиопии, мы получили лаконичный ответ: