Иржи Ганзелка - Африка грёз и действительности (Том 3)

Это началось в маленькой прозаической канцелярии на верхнем этаже здания Чехословацкого радио на проспекте Сталина, у бывшего вице-председателя «ČAV» [59] « Č AV» — сокращенное название тогдашней организации чехословацких радиолюбителей. Юлиуса Рандисека. Мы с первого же момента почувствовали, что вручаем свою судьбу в надежные руки. «ОКIJR» приступила к работе. В течение долгих недель Рандисек самоотверженно занимался подготовкой, вел переговоры и рассылал письма.

«This is the first «ОК» motorcar round-the-world tour. We rely upon the HAM SPIRIT… — Это первое путешествие радиолюбителей на автомобиле вокруг света. Мы полагаемся на традиционный дух товарищества радиолюбителей…» Так гласило письмо с заголовком «ČAV», которое должно было представить нас иностранным любителям. «… мы полагаемся на НАМ SPIRIT…»

«НАМ SPIRIT» — эти два слова за долгие годы любительского радиовещания стали символом связей, прошедших за последнюю войну сквозь огонь тяжелых испытаний в борьбе против фашистских агрессоров.

На протяжении большей части путешествия мы были осуждены на одностороннюю связь с любителями. На волнах эфира при возраставшем послевоенном напряжении нам не было дано голоса. Оставался только слух — хороший приемник без передатчика. Откликнуться родине мы могли только с местных радиолюбительских станций, рассеянных, как островки надежды в чуждом море.

«На11о «ОК», hallo «ОК», «ОК», all «ОК» stations… — Алло «ОК», алло «ОК», все станции «ОК». Сколько раз раздавались эти позывные над горами и морями! Сколько раз выстукивал их ключ Морзе, посылая в эфир! Как призраки, мелькают перед нашими глазами картины той обстановки, в которой мы переживали минуты и часы напряженного ожидания.

Африка была только первой страницей главы о великой семье людей, которые ищут путей друг к другу через моря и континенты. За немногими исключениями, это глава о прогрессивных людях, в которых глубоко укоренилась любовь к человеку и его труду.

Перечисление африканских гостиниц и гаражей составило бы не менее пестрый калейдоскоп, чем страницы путевого дневника.

За 14 месяцев Африка много раз производила на нас такое впечатление, будто 30 миллионов квадратных километров ее территории так отчаянно перенаселены, что уже не смогут вместить больше ни одного человека. Такое чувство возникало каждый раз, когда мы попадали в город. Это звучит как парадокс, но жилищный кризис, ставший такой жгучей проблемой для послевоенной Европы, перенесся и в Африку. Он стал пугалом всех больших городов, начиная с Касабланки и кончая Кейптауном. За исключением относительно небольшого района между границами Туниса и Египта, по которому пронеслась вторая мировая война, жилищный кризис в Африке не является последствием военных разрушений. И все же у него много общего с войной. Прежде всего, в годы войны строили мало домов, так как промышленность обслуживала отдаленные фронты, и поэтому всюду давала себя знать нехватка материалов и квалифицированной рабочей силы. После войны жилищный кризис усилился в связи с притоком иммигрантов из Европы. В некоторых городах Марокко, Алжира, Египта, Кении, Южно-Африканского Союза и других стран нехватка жилищ и гостиниц приняла такой отчаянный характер, что номер нужно было заказывать за много недель вперед, а за квартиру люди переплачивали баснословно высокие суммы в виде отступного.

Новые переселенцы приезжали из разрушенной Европы, переполненные планами и надеждами, но с пустыми карманами. Поэтому каждая вновь отстроенная квартира становилась добычей разбогатевших на войне старых поселенцев.

В этом отношении Африка дала нам первый наглядный урок, едва только наша машина коснулась ее земли в Касабланке. Большую часть первого дня мы потеряли на безрезультатные блуждания от отеля к отелю. Мы не хотели, да и не могли прибегнуть к всесильной взятке. Итак, в первую же ночь мы приютились во дворе чешского ресторана «Славия», и в тени небоскребов впервые постелили себе постель в «татре». Само собой разумеется, что функции передвижной гостиницы «татра» выполняла не только в Касабланке. Часто машина была нашим единственным укрытием.

Такой вид ночлега обладал неоценимым преимуществом. Он позволял экономить валюту на оплату гостиницы и гаража. Если в высоких горах Эфиопии холод, вой гиен, дождь и страх перед возможным нападением загоняли нас в передвижной «отель» на четырех колесах, то в Судане, Египте и Кении ночная духота выгоняла нас из машины. К радости по поводу того, что удалось сэкономить столь необходимую нам валюту, присоединялось еще и наслаждение чарующим ночлегом под звездным небом. Эти минуты, посвященные меланхолическим воспоминаниям, ознаменованные зарождением новых планов, принадлежали к числу самых прекрасных из пережитых в Африке. А ведь для этого так мало было нужно: спальные мешки и сетка от москитов; но часто даже в них не было необходимости. В пустыне Судана, мертвой, лишенной малейших признаков жизни, где не раздавалось ни единого шороха, отпал даже страх перед москитами и скорпионами. Достаточно было улечься в мягкий песок, повернуться разок направо и налево, и вот уже готово удобное, как по мерке сделанное ложе. В такие мгновения мы чувствовали себя самыми счастливыми созданиями в подзвездном мире, во всяком случае, когда после полуночи температура падала ниже 30 градусов и поток мыслей и воспоминаний, наконец, сливался с первыми сновидениями…

Приятные воспоминания оставляют маленькие уютные гостиницы в Конго и на некоторых территориях, находящихся во владении Англии. Эти большей частью небольшие круглые домики с конусообразной соломенной крышей выстроены по образцу негритянских хижин. Человек прячется в них, как под огромный абажур. Домики снабжены самым необходимым оборудованием, а зачастую даже ванной, большим баком для воды и глиняной печью. Достаточно развести огонь под котлом, представляющим собой пустую бочку из-под бензина, и через четверть часа можно избавиться от неприятного панциря из пота, пыли и песка. Эти уютные гостиницы всегда содержатся в образцовой чистоте, а над кроватями здесь висят противомоскитные сетки, напоминающие балдахины времен дореволюционной Франции.

Африканские гаражи — это еще один калейдоскоп лиц, образов и интересных ситуаций.

Стоянки за 30 крон в Каире, где заведующий в длинной галабее утром попросит бакшиш; стоянки в роскошных гаражах «Корней» в Алжире за 20 крон, включая оплату лифта, мойку машины, пожелание доброго утра и глубокий поклон владельца; бесплатные стоянки на улицах Найроби, где знакомые уверяют вас, что утром вы либо найдете машину, либо нет; романтические стоянки в пустыне, где так чудесно сочетались серебристый блеск машины, лунное сияние и звуки симфонического концерта, доносившегося по радио из Праги; стоянки в одном ряду с ломовыми извозчиками и грузовыми «фиатами» в Эфиопии с видом на перевал Тоселли в звуковом оформлении журчащего родника под скалой, унылого воя горных гиен и громкого храпа водителей эфиопов; «коммерческая стоянка», найденная в последнюю минуту, в витрине представителя американских и английских автомобильных фирм в Блумфонтейне; романтическая стоянка под пальмами чешского пансиона в Маранго, на фоне снежного венца Килиманджаро, и негры, которые при свете мигающих керосиновых ламп укладывали снаряжение для подъема на высочайшую гору Африки; мрачные стоянки за деревянной изгородью в тени иоганнесбургских небоскребов; гаражи, приятные лишь тем, что встреча с ними не повторяется, наподобие асмарского гаража-конюшни, где на дверцах «татры» утром мы обнаружили глубокие следы от копыт мула. Этот мул просто выразил недовольство вторжением в его «жизненное пространство» неизвестного пришельца.