Иржи Ганзелка - Через Кордильеры

— Остальное уж я доделаю сам. А ты бы пока попробовал еще разок, не удастся ли раздобыть то потерянное письмо.

Хождение из одного почтового отделения в другое, от окошка к окошку, из отдела заказной корреспонденции на склад недоставленных посылок, двухчасовое перелистывание списков.

— Когда было отправлено письмо из Чехословакии? — в десятый раз спрашивает почтовый служащий.

— Тринадцать месяцев назад, заказное, в него были вложены негативы из редакции «Свет праще», мы послали дирекции здешней почты просьбу направить письмо вслед за нами в Бразилию, оно не дошло туда и не вернулось в Чехословакию, значит должно быть здесь, — заученно, как с грампластинки, оттараторил Мирек по крайней мере в десятый раз, успев заразиться суконным языком канцелярии.

— Попробуйте обратиться в министерство общественных работ: там письма, не доставленные адресатам, сохраняются в течение трех лет, после чего уничтожаются, если не удастся найти отправителя.

Мы готовы были бы отказаться от дальнейших поисков, которым предшествовал многократный обмен письмами и рекламациями между редакцией, Пражским главным почтамтом и почтовой конторой в Ла-Пасе, если бы речь не шла о невозместимых негативах шестидесяти снимков, напечатанных в «Свете праце» за прошлый год. Они были нужны нам, как воздух, для путевых очерков. Но больших надежд на благоприятный исход дела мы уже не питали. И вдруг наступил неожиданный поворот.

— Пойдемте со мной, — сказал Миреку чиновник министерства общественных работ и повел его в затхлые архивы. — Здесь имеется несколько недоставленных писем из вашей страны. Может быть…

Мирек роется в картотеках, развязывает бечевки, чихает, надышавшись пылью со стеллажей. Вдруг чиновник дергает его за рукав.

— Это оно? Нам пришлось подклеить его с боков. Возможно, кое-что из конверта и выпало, письмо поступило в плохом состоянии. Ведь до этого оно странствовало от черта к дьяволу. Проверьте содержимое здесь, на месте!

Порванный конверт, залепленный чехословацкими марками, до последнего квадратного сантиметра заштемпелеванный с обеих сторон печатями и покрытый пометками на трех языках, снова появился на свет божий. В нем лежали негативы, все до одного; не потерялись даже новые редакционные удостоверения, которые, впрочем, уже не были новым — годовой срок их действия успел истечь.

Недалеко от северной границы Боливии на карте можно найти кружочек и рядом с ним название, которое все еще смущает археологов — Тиауанако. Целая эпоха в истории Южной Америки вплоть до прихода испанских завоевателей покрыта тайной. Тиауанако — один из ключей для разрешения этой тайны.

Но в Боливии до сих пор не нашлось средств для проведения систематических раскопок. Множество драгоценных следов было безвозвратно стерто нашествием испанских поработителей и их последователей.

Лишь немногие находки, словно скудные лучи света, упавшие во тьму прошлого этой части континента, осветили всего несколько камешков мозаичной картины, которых далеко не достаточно, чтобы составить о ней полное представление.

Примерно до VI века нашей эры в области Тиауанако развивалась относительно простая культура. В начале седьмого столетия в ней произошел перелом и начался подъем, вызванный, по всей видимости, влиянием приморских культур нижнего Перу. На протяжении трехсот лет развивалась и расцветала культура Тиауанако, наиболее высокая на всем американском материке того времени. Но затем наступил резкий спад. Причиной его были, возможно, или эпидемия, или набег воинственных племен с тропического востока, или катастрофическое землетрясение. Нить культурного развития Тиауанако порвалась.

В конце XII века сюда с севера пришли инки. В Тиауанако, по соседству с монументальными сооружениями, они нашли лишь кучку обнищавших людей. Но империя инков унаследовала большую часть культурного достояния Тиауанако; его высокоразвитое зодчество, уснувшее на триста лет, вновь ожило и, восприняв культурные традиции других индейских народностей, привело к созданию архитектурных чудес Куско, Мачу-Пикчу и прочих очагов инкской культуры.

На время воскресли плоды искусства и мастерства классического Тиауанако. Но истоки, причины и условия, при которых росла эта культура, а также организация и образ жизни обитателей Тиауанако в период его возрождения и расцвета — все это до сих пор остается тайной, погребенной под тысячами тонн земли и камня. Как сегодня выглядят знаменитые ворота Солнца в Тиауанако? Что осталось от гигантского храма и от других сооружений, сохранившихся на поверхности?

По нагорной равнине мы приближаемся к памятному Тиауанако. Невольно прибавляем газу, чтобы сократить время напряженного ожидания. Вот мы увидели уже первые постройки современной деревни. В отличие от большинства боливийских селений она сооружена из камня. Ее главная улица даже вымощена большими каменными плитами.

— Hola, muchacho, где здесь находятся развалины старого Тиауанако?

— Recto, senor, прямо, сеньор, и сразу же за деревней налево!

Мы съезжаем с главного шоссе и направляемся к жалким руинам, в которых узнаем по фотографии славные порфировые ворота Солнца. Чуть дальше, за забором, стоит, как на позорище, трехметровый тиауанакский Колосс. А вокруг только голое место, усеянное каменной трухой, смешанной с осколками жженой глины, на которых кое-где можно распознать остатки орнаментов. Поодаль виднеется четырехгранное возвышение, явное творение человеческих рук. И больше ничего.

Некоторое время мы бродим по этому пустырю. Нам удалось найти всего одну большую каменную глыбу, а далеко за ней маленький, с метр величиной, пилон. Неразобранные груды обломков каменных плит неясно обозначают то место, где некогда стоял главный тиауанакский храм. Впрочем, это лишь предположения некоторых археологов, которые на основе столь незначительного материала попытались воссоздать хотя бы примерную картину.

Последний снимок, и мы возвращаемся к машине. В это время к нам обращается сторож и предлагает входные билеты.

— Доходы с этого пойдут на проведение раскопок, господа.

— Когда?

— Quien sabe, senor. — Кто знает, сеньор…

— Скажите, куда девались все эти достопримечательности Тиауанако? Ведь о нем написано столько книг, а здесь ничего нет!

— Все это было, господин, когда я еще бегал мальчишкой. Уже в то время, да и раньше, сюда издалека приезжали за строительным камнем. Вся наша деревня построена из него. И даже улица замощена им!

— Ну, а после этого что-нибудь осталось здесь?

— Много, господин! И было еще до первой мировой войны. А потом все вывезли на строительство железной дороги из Гуаки до Ла-Паса. Из этого понастроили мостов и насыпей, и бог знает где теперь все это. Кое-что выставлено в музее в Ла-Пасе. Туда же перевезли и собрата вот этого господа бога. Во времена моей молодости они оба стояли тут рядышком, друг возле друга…