Владимир Санин - Новичок в Антарктиде

Юлий Львович Дымшиц, главный врач экспедиции, кивнул, но при этом на лице его изобразилась некоторая безнадёжность: кто станет слушать рекомендации, когда предстоит долгая полярная ночь? Все равно будут загорать на «полную катушку» — от восхода до заката.

Всех развеселил главный механик судна Олег Яковлевич Кермас. На вопрос, готовы ли его ребята к работе в тропических условиях, он ответил:

— Готовы. В тропиках машинная команда будет в основном… на палубе.

— А главный механик где будет?

— Конечно, среди коллектива!

Вскоре начальник экспедиции понял, что любое деловое обсуждение неизбежно упирается в тему загара.

— Ладно, пошли впитывать солнце. Скоро оно будет только сниться!

На экваторе я ухитрился поймать насморк. Солнце палило с такой неистовой силой, что прямо на палубе можно было жарить яичницу, а я ни на секунду не расставался с носовым платком. Потом навёл у врачей справки: насморк на экваторе в литературе до сих пор не описан, и посему я являюсь обладателем уникального научного материала, который готов предоставить в распоряжение Академии медицинских наук.

Справедливости ради замечу, насморк оставил сильное, но далеко не единственное впечатление о переходе экватора. Помните у Булгакова в «Мастере и Маргарите» эпизод, когда Римский разоблачил своего соратника по варьете Варенуху? Завербованный в черти, Варенуха перестал отбрасывать тень — страшное открытие, едва ли не лишившее бедного Римского рассудка. Так вот, у нас на судне наступил момент, когда тень потеряли все, независимо от служебного положения и морального облика — солнце стояло в зените. Было весьма приятно сознавать, что ты не отбрасываешь тени, но в то же время не являешься чёртом.

Кстати, о чертях — их у нас появилась целая дюжина. Уже за несколько дней до перехода экватора посланцы преисподней начали собираться в кают-компании, при закрытых дверях готовясь к шабашу на празднике Нептуна. Из кают-компании доносился дьявольский хохот. Если ветераны антарктических экспедиций, уже подвергавшиеся экзекуции, относились к предстоящему шабашу спокойно, то новички суетились, нервничали и льстиво заглядывали чертям в их чёрные глаза. Впрочем, главный черт был голубоглазым — им оказался Тимур Григорашвили, мощный торс которого и выразительное лицо, украшенное орлиным носом, по мнению устроителей праздника, навевало мысли о потусторонней силе.

Новички волновались не так уж и зря: бывали случаи, когда во время обряда крещения черти входили в раж и наносили язычникам телесные повреждения. Поэтому перед самым экватором чертей и наяд вызвал к себе старпом и обратился к ним с предупреждением, мгновенно облетевшим весь «Визе»:

— Товарищи, назначенные чертями! Прошу неукоснительно соблюдать правила техники безопасности! Вы будете строго отвечать за каждую сломанную конечность.

Черти ответили понимающим воем.

И вот наступил долгожданный момент: диктор торжественно сообщил по судовой трансляции, что на борт со своей свитой прибыл Нептун, повелитель морей и океанов. Одетый в модную царскую одежду, в короне, усеянной драгоценными камнями, Нептун выглядел величественно в отличие от своих весьма бесцеремонных дурно воспитанных и с ног до головы устрашающе разрисованных приближённых. Взгромоздившись на помост, этакое сколоченное из досок лобное место, они пустились в пляс, испуская крики, от которых кровь стыла в жилах. Утихомирив свиту, Нептун произнёс речь, выслушанную, как положено, с огромным вниманием. Крестить в купели новичков — такова плата, которую он желает получить в обмен на ключ от экватора. Ну а если капитан догадается, что он, Нептун, не прочь смочить горло — тем лучше для судна, море будет спокойнее.

Капитан Троицкий согласился на плату и догадался. Он преподнёс Нептуну чарку, которую его величество опрокинул в рот столь лихо, что вызвал бы зависть у завсегдатаев любой пивнушки. И капитан удалился невредимым под уважительное подвывание чертей — он уже не раз переходил экватор и посему от купания освобождался. Но сопровождавший его первый помощник Богатырь не зря оделся с максимальной скромностью: невзирая на высокий ранг новичка, черти с головой окунули его в бассейн.

Затем на помост взошёл отряд аэрологов и метеорологов, возглавляемый Геннадием Бардиным. Сначала Нептун не без интереса слушал лекцию в стихах о заслугах отряда в изучении атмосферы, но стоило Бардину саркастически заметить, что его наука в силах ада не нуждается, как царь поморщился и слабым мановением руки велел чертям кончать это безобразие. И океан огласили дикие вопли: словно подброшенные катапультой, в воздух взлетели тела еретиков, чтобы спустя секунду рухнуть в бассейн. А дабы принявшие крещение не жаловались, что их плохо обслуживают, черти предварительно вымазали их адской смесью из машинного масла, соляра, графита и ещё какого-то дьявольского снадобья.

Затем эшафот заполнили коленопреклонённые радисты, руководимые начальником отряда Михаилом Игнатьевичем Журко. Чтобы смягчить свою участь, они пытались было подсунуть чертям взятку — две бутылки шампанского, что на поверку оказалось сплошной липой, так как бутылки были заполнены морской водой. И обманщики немедленно полетели в бассейн, вместо заклинаний бормоча про себя морзянку.

Обряд крещения продолжался. В воздухе то и дело мелькала пятки инженеров и техников, младших научных сотрудников и кандидатов различных наук. Черти и наяды с гиканьем выволакивали на помост визжащих от страха новичков, чтобы вымазать их с головы до ног и отправить в воду. Дошла очередь и до меня. Язвительно заметив, что корреспондентам вода особенно полезна, когда не хватает материала, Нептун громовым голосом провозгласил:

— В купель его!

Предупреждённый старожилами, я не оказывал силам мрака никакого сопротивления и относительно дёшево отделался. А строптивым новичкам, которые пытались избежать обязательной водной процедуры и прятались по разным углам, пришлось худо: их отдавали в руки придворного лекаря, который смотрел им горло, насильно раскрывая рот полуметровой стерильной доской, и бестрепетной рукой ставил трудносмываемые печати значительно ниже спины. Все эти сцены снимались на плёнку десятками любителей, и некоторые особо пострадавшие (особенно с печатями) готовы были за негатив проползти на коленях всю палубу туда и обратно.

Когда ни одного необращенного язычника не осталось, Нептун (в миру метеоролог станции Новолазаревская Пётр Тарамженин) объявил праздник в свою честь закрытым.

И у душевых кабин выстроились длинные хохочущие очереди: все были настолько расписанными, что не узнавали друг друга. При помощи наждачной бумаги и стиральных порошков мы к вечеру кое-как отмылись от дьявольских отметин и вновь собрались на палубе, где в торжественной обстановке капитан вручал дипломы о переходе экватора.