Николай Миклухо-Маклай - Путешествия на берег Маклая

Рис. Н. Н. Миклухо-Маклая. 1877 г.

Вопрос удивил меня своей неожиданностью и торжественным, хотя и просительным, тоном. Выражение физиономий окружающих показало мне, что не один только Саул спрашивает, а что все ожидают моего ответа. Мне подумалось, что, вероятно, об этом-то туземцы и разговаривали перед моим приходом, и понял, почему мое появление прекратило их разговор.

На простой вопрос надо было дать простой ответ, но его следовало прежде обдумать. Туземцы знают, убеждены, что Маклай не скажет неправды; их пословица «Баллал Маклай худи» (слово Маклая одно) не должна быть изменена и на этот раз.

Посему сказать нет нельзя, тем более что, пожалуй, завтра или через несколько дней какая-нибудь случайность может показать туземцам, что Маклай сказал неправду. Скажи я да, я поколеблю сам значительно мою репутацию, которая особенно важна для меня именно теперь, несколько дней после запрещения войны. Эти соображения промелькнули гораздо скорее, нежели я пишу последние строки. Чтобы иметь время обдумать ответ, я встал и прошелся вдоль буамрамры, смотря вверх, как бы ища чего-то (собственно, я искал ответа). Косые лучи солнца освещали все мелочи, висящие под крышей; от черепов рыб и челюстей свиней мой взгляд перешел к коллекции разного оружия, прикрепленного ниже [142]над барлой: там были луки, стрелы и несколько копий разной формы. Мой взгляд остановился на одном из них, толстом и хорошо заостренном.

Я нашел мой ответ.

Сняв со стены именно это тяжелое и острое копье, которое, метко брошенное, могло причинить неминуемую смерть, я подошел к Саулу, стоявшему посреди буамрамры и следившему за моими движениями. Я подал ему копье, отошел на несколько шагов и остановился против него. Я снял шляпу, широкие поля которой закрывали мое лицо: я хотел, чтобы туземцы могли по выражению моего лица видеть, что Маклай не шутит и не моргнет, что бы ни случилось.

Я сказал тогда: «Посмотри, может ли Маклай умереть».

Недоумевавший Саул хотя и понял смысл моего предложения, но даже не поднял копья и первый заговорил: «Арен! Арен» (Нет! Нет!). Между тем некоторые из присутствующих бросились ко мне, как бы желая заслонить меня своим телом от копья Саула. Простояв еще несколько времени перед Саулом в ожидании и назвав его даже шутливым тоном бабою, я сел между туземцами, которые говорили все зараз.

Ответ оказался удовлетворительным, так как после этого случая никто не спрашивал меня, могу ли я умереть.

В шлюпке до устья речки Морель, затем через лес на холмах, покрытых унаном, общее направление – SSO.

От холма обширный вид: Самбул-Мана на W, Энглам-Мана – SW, Марагум-Мана – SSO. Следы землетрясения попадаются на дороге этой часто в виде длинных трещин и обвалов. Прошли часа 3, дорога тянется берегом, высоким и обрывистым, р. Камран, которой берега представляют хорошие геологические разрезы.

В широком ложе текут несколько рукавов реки, и в некоторых местах представляются обработанные поляны. Горные породы, которые везде здесь встречаются, – глинистый сланец и белый известняк.

Деревня сама разделена на несколько деревушек, отделенных глубокими оврагами. Деревня не представляет ничего особенного, хижины вообще низки, покрыты унаном и однообразной постройки.

Кокосов мало.

Вышина около 750 фут.

По случаю противного ветра остался весь день в бухточке при устье речки Боу, затем, остановившись в другой бухточке, Леле, ночью прибыл, обогнув скалистый берег мыса Риньи, к улеу Рай, которая после Гумбу первая береговая деревня на SO. За деревней ряд холмов невысоких, состоящих из поднятых кораллов (на несколько сот футов), за ними более высокий конический холм, которого вышину не удалось определить.

Около Рай находятся следующие деревни:

1) Сераиб; 2) Симна; 3) Варик; 4) Вальгаб; 5) Мурисан.

О моем третьем посещении Новой Гвинеи могу сказать, во-первых, что оно проходит без таких помех, как приключились при второй экспедиции (на Берег Ковиай в 1874 г.), и, во-вторых, что, сообразно с моим наперед обдуманным планом, оно составляет во всех отношениях продолжение начатых исследований во время первого пребывания на этом берегу (в 1871–1872 гг.).

Мой отъезд в декабре 1872 г. был слишком неожидан, чтобы не оставить многих значительных пробелов в предпринятых работах; и если я согласился на отъезд, то это было только вследствие моего уже тогда принятого решения вернуться со временем на этот берег и дополнить, сколько возможно, что приходилось оставить тогда начатым и отчасти едва затронутым.

Направленный местными условиями при первом посещении Новой Гвинеи главным образом на исследования по антропологии и предоставив ее задачам указывать мне направление пути при последующих путешествиях (при 2-й экспедиции в Новую Гвинею, путешествии в Малайском полуострове), я и этот раз остался ей верным.

Предпринимая путешествие, намереваясь посетить несколько местностей и имея выбор остаться долее в одной из них, мне казалось, помимо других причин, [144]вернее и целесообразнее не поддаться на приманку новизны и вернуться сюда, на Берег Маклая, продолжать и дополнять начатое. Пересмотр перед отъездом из Явы (в декабре 1875 г.) сведений, добытых в 1871–1872 гг. о туземцах Берега Маклая, по случаю публикации продолжения моих замечаний о них, [145]весьма сильно повлиял на это решение: откинув то, в верности чего у меня оставалось сомнение, мне ясно представилось большое число пробелов и вопросов, остававшихся без удовлетворительных ответов. Зная язык и пользуясь доверием туземцев, я более чем кто другой был в состоянии дополнить уже добытые сведения об их нравах и обычаях.

Возвращаясь на Берег Маклая, я не имел в виду предпринять дальней экскурсии во внутрь страны. Этот проект, несмотря на всю заманчивость его, я устранил еще при отъезде из программы моей деятельности 1876–1877 гг., полагая, что и без такой экскурсии мне остается много неоконченного и неясного в ближайшей близи; также потому, что запасы и снаряды разного рода, наем необходимого контингента людей потребовали бы значительных расходов, средствами для покрытия которых я не располагал в то время. К тому же эти люди, совершенно необходимые для дальней экспедиции во внутрь страны, [146]были бы мне совершенно не нужны при продолжительном пребывании в Новой Гвинее и составляли бы даже положительную тягость в последнем случае. Не только их пропитание представляло бы затруднение, но даже сомнительно, что они ужились бы мирно с туземцами; во всяком случае, потребовались бы постоянный надзор за ними и разбирательство, вероятно, частых ссор между ними самими и между ними и туземцами. На все это пришлось бы жертвовать время, с которым европеец в этой интересной, но малопригодной для его здоровья стране должен обходиться весьма и весьма экономно.