Николай Миклухо-Маклай - Путешествия на берег Маклая

Я рассказал немного подробнее этот эпизод из моей новогвинейской жизни потому, что он кажется мне довольно характеризующим мои отношения к туземцам; но для полного понимания предыдущего я полагаю не лишним напомнить о том обстоятельстве, которое так помогло мне уже при первом пребывании на Берегу Маклая [180]и которое представляет повторение уже несколько раз случившегося с европейцами при первых посещениях островов Тихого океана. [181]

Раз возведя меня в положение Каарам-тамо (человека с луны), придав мне это неземное происхождение, каждый поступок мой, каждое мое слово, рассматриваемые в этом свете, казалось, убеждали их в этом мнении. С моей стороны, мне не приходилось и не приходится лгать (напротив, правдивость до мельчайших малостей – качество Каарам-тамо), ни играть роли или быть чем-либо особенным, так как вся моя сверхъестественность находится в воображении папуасов. [182]

Имей я белых слуг или живи я в близости других белых, туземцы скоро разубедились бы в <���не>земном происхождении Каарам-тамо, но мой образ жизни и мои привычки не смогли изменить между папуасами установившееся мнение в особенности моего существа.

Я не считаю нужным разубеждать их [183]потому, что, во-первых, я обращаю мало внимания здесь, как и в других частях света, на «qu'en dira-t-on» [людские толки]; во-вторых, моя репутация и с нею сопряженные качества представляют ту громадную выгоду, что избавляют меня от необходимости быть всегда вооруженным и иметь в доме наготове заряженные ружья, разрывные пули, динамит и подобные аксессуары цивилизации. Проходит уже третий год, и ни один папуас не перешагнул еще порога моего дома ни в Гарагаси, ни в Бугарломе; незначительный негативный жест Каарам-тамо достаточен, чтобы держать, если хочу, туземцев в почтительном отдалении. Пристальный взгляд Каарам-тамо, будучи, по мнению папуасов, достаточен, чтобы наносить вред здоровым [184]и исцелять больных, мне не приходится носить при себе воинственную амуницию и в незнакомых деревнях быть постоянно «au qui vive?!» [настороже (франц.)] и т. д.

Эта же репутация дает мне иногда возможность видеть и узнавать многое, которое, вероятно, осталось бы недостижимым, был бы я в идеях туземцев не Каарам-тамо, а простой «белый человек». Она приносит даже туземцам ту несомненную пользу, что благодаря ей я был в состоянии не допустить несколько раз междуусобные войны и избавить туземцев от всех соединенных с ними бедствий.

Признаюсь, однако, что если <���бы> потребовались для сохранения этой репутации не единственно пассивное молчание и иногда уклончивые ответы, я вряд ли воспользовался бы долго ее покровом; но в таком случае вряд ли мне удалось бы прожить так мирно и спокойно, как живу вот уже около 3 лет между ними.

Сообщив в общих чертах о предметах моих работ, о направлениях моих экскурсий и об образе этих путешествий, рассказав некоторые эпизоды, прерывающие иногда мою спокойную жизнь, и познакомив, наконец, читателя, вследствие какой коллизии обстоятельств мне удается без особенных хлопот уживаться с папуасами, перейду к обратной, теневой стороне медали.

Сюда относится, во-первых, нездоровие мое и моих людей, которые чаще были больны, чем я. Кроме моей старой знакомой – лихорадки (Febr. remitt.) со своими непредвиденными и неправильными пароксизмами, которые иногда являются в форме сильных невралгий (neuralg. Ram I et II Nervi Trigemini), род хронической Dermatitis, [185]особенно ног, заставляет меня проводить целые дни, иногда даже недели (!) дома, и, как назло, это нездоровие было причиною, что мне пришлось упустить случай (пока еще не возвратившийся) предпринять экскурсии, которые помогли бы дополнить мои наблюдения обычаев туземцев.

Другая неприятность была: недостаток европейской провизии и многих весьма важных мелочей (между проч[ими] бумаги, чернил, стальных перьев, носок и т. п.), запас которых или истощился, или которые были забыты или утрачены дорогою из Батавии сюда.

Главная причина этой неприятности – почти годовое запоздание прихода ожидаемого судна.

Об этом несколько слов.

Я упустил из вида, что с членом коммерческого сословия слова и поручения должны сопровождаться положительными доказательствами, что при исполнении их он не будет в убытке; я не догадался подкрепить мою просьбу прислать [186]в ноябре или декабре 1876 г. за мною судно суммою наличных денег, векселем или т. п. ручательством. Моя непрактичность была наказана, что остаюсь вот уже 20 месяцев без писем [187]и что приходится изловчиться прожить с запасом провизии на 5 или 6 месяцев вот уже 17! [188]Вся вина лежит, разумеется, на мне самом: я не могу винить человека, с которым был знаком несколько недель, что он не оказал мне более доверия и не пожелал рисковать суммою, которая могла бы стать при большой цене найма судна (500 долларов в месяц), при, может быть, продолжительном плавании в местностях, подверженных неправильным ветрам (полоса штилей и переменных ветров близ экватора). [189]

При другом характере и других воззрениях на окружающее я мог бы отнестись к такому стечению обстоятельств и вследствие его – весьма некомфортабельной жизни в продолжение месяцев как к значительному несчастию; но на опыте я убедился, что отношусь к этим аксессуарам жизни, которую сам избрал, с большим индифферентизмом и, замечая новое лишение или недостаток удобства, могу повторять слова философа [Сократ]: «Много есть, однако же, вещей, которых мне не нужно»…

Если, замечая, что я ни слова не говорю о новооткрытых видах райских птиц, не обещаюсь описать сотни и привезти тысячи новых редких насекомых, меня, может быть, удивляясь, спросит ревностный зоолог: отчего я ради вопросов по этнологии, которые, собственно, не составляют моей специальности, отстранил от себя собирание коллекций {103} 103 Как следует из текста, Миклухо-Маклай имеет в виду собирание зоологических экспонатов. В то же время антропологические и этнографические коллекции он собирал тщательно, проявляя заботу об их сохранности. Эти коллекции хранятся в Музее антропологии и этнографии им. Петра Великого. , я замечу на это, что хотя и считаю вопросы зоогеографии этой местности, особенно после весьма подвинувшегося в последние годы знакомства с фауною Малайского архипелага, весьма интересными, все-таки счел за более важное обратить мое внимание, теряя при этом немало времени, на status pfaesens [нынешнее состояние (лат.)] житья-бытья папуасов, думая, что эти фазы жизни этой части человечества при некоторых условиях (которые могут явиться каждый день) весьма скоропроходящи. Размышляя, что в будущем те же райские птицы и бабочки будут восхищать зоолога, те же насекомые насчитываться тысячами в его коллекциях, между тем как почти наверное при повторенных сношениях с белыми не только нравы и обычаи теперешних папуасов исказятся, изменятся и забудутся, но может случиться, что будущему антропологу придется разыскивать чистокровного папуаса в его примитивном состоянии в горах Новой Гвинеи, как я искал сакай и семанг в лесах Малайского полуострова.