Федор Литке - Плавания вокруг света и по Северному Ледовитому океану

В ночь на 27 число миновали мы мыс Дагерорт и, сопутствуемые свежим попутным ветром, быстро неслись вперед и уже рассчитывали, когда достигнем Зунда, забыв о непостоянстве стихий, во власти которых находились. Вскоре подул совершенно нам противный, весьма крепкий ветер. Это была первая из равноденственных бурь, которые в течение 10 дней следовали одна за другой почти без перемежки, и все нам противные. Во все это время мы по большей части не столько думали о том, чтобы подаваться вперед, как о том, чтоб не быть прижатыми к опасным берегам, находившимся у нас под ветром. Година испытания во всех отношениях! В начале похода обыкновенно ничто должным образом не прилажено и не установлено, – все падает и ломается, вода через полупортики льется ручьями, большая часть спутников лежит с морской болезнью… Но сколь ни неприятно такое посещение на новоселье, оно имеет и свою выгоду: качества судна испытываются, многие недостатки в устройстве и размещении открываются и исправляются, непривыкшие к морю с ним знакомятся, и все после того с большей уверенностью и спокойствием смотрят на обширное поприще, в которое пускаются. К 6 сентября достигли мы только меридиана мыса Гоборга, южной оконечности острова Готланд; но здесь получили весьма свежий восточный ветер, с помощью которого на следующий же вечер пришли в Кеге-бухту; а 8 числа поутру положили якорь на Копенгагенском рейде.

Мы встретились здесь с шедшими из Архангельска в Кронштадт кораблями «Азовом» и «Иезекиилем» под начальством капитана Лазарева – имена, которым суждено было через год приобрести известность под стенами Наварина. Кроме удовольствия встретиться с соотечественниками на чужбине, обрадовались мы встрече еще и потому, что могли доставить о себе вести в Россию, где о нас, конечно, начинали заботиться.

«Моллер» соединился с нами 11 числа. Не будучи в состоянии удержаться в море, вынужден он был спускаться в Аренсбургский залив, на острове Эзеле. Я полагал, что, по соединении с «Моллером», мы немедленно отправимся в дальнейший путь; но капитан Станюкович рассудил запастись здесь нужным на кампанию ромом и некоторыми другими вещами, что нас задержало до 15 числа, и задержало бы еще долее без деятельного участия нашего генерального консула статского советника Гершау.

15 сентября рано поутру пошли мы в море и в 11 часов миновали Эльсинор. Здесь обыкновенно берут лоцманов для Северного моря, но из них редко кто имеет достаточные сведения и опытность, чтобы принести какую-нибудь пользу; напротив того, неоднократно случалось, что они упрямством своим запутывали и затрудняли мореходов, и потому мы сочли лучшим идти одни. С весьма крепким ветром от S пробежали мы Каттегат в один день, но, пройдя Скагенский маяк, встретили противный ветер, который вскоре совершенно затих. «Моллер», находившийся все время впереди, около 2 часов ночи вдруг отстал: поутру увидели мы его без фор-марселя.

Через все Северное море шли мы с ветрами, чаще попутными, нежели противными, но всегда тихими, и потому весьма медленно 21 сентября были мы на Доггер-банке. Спутник наш, шедший лучше, каждый день более и более нас опережал и напоследок совсем скрылся из вида. 22 числа подул, наконец, свежий NW ветер и обеспечил нам весьма успешное плавание: в следующее утро прошли мы через многочисленный флот ярмутских лоцманов, доказательство близости берегов Англии, а к вечеру подошли к плавучему маяку на Галлоперской мели, в то самое время, когда его зажигали. Большое волнение качало его ужасным образом; голова кружилась смотреть на него; и нельзя было не пожалеть сердечно об участи живущих на нем. Одна только закоренелая от мягких ногтей свычка с морем может сделать такое положение сносным; и потому здесь, как и везде, в смотрители маяков определяются исключительно старые, выслужившие моряки. Руководимые превосходными маяками, освещающими юго-восточную часть Англии, прошли мы ночью, при весьма большом ходе, все опасности, коими усеян Дуврский пролив, а на следующее утро заштилели в виду острова Уайта. Лоцманы не замедлили к нам выехать, и между ними, по странному случаю, один старый мой знакомый, который 9 лет назад вводил на Спитхедский рейд шлюп «Камчатку»; понятно, что ему было отдано предпочтение перед другими. В ночь на 25 сентября подул тихий ветер от SW, с которым поутру пришли в Спигхед и стали в одном кабельтове от «Моллера», незадолго до нас пришедшего.

Позднее прибытие в Англию налагало на нас обязанность всевозможно поспешить с окончанием здесь наших дел; ибо в позднюю осень часто случается целым конвоям лежать по нескольку недель на портсмутском рейде, не имея возможности выйти в море из-за господствующих в это время западных ветров. Подобная задержка могла бы иметь вредное влияние на все продолжение путешествия.

Пребывание наше здесь зависело от того, как скоро кончим мы дела в Лондоне, где нам следовало приискать и купить большую часть нужных астрономических и физических инструментов и множество других вещей, а мне, сверх того, надлежало сделать наблюдения над постоянным маятником, [306]который я имел приказание взять с собой. Но и в самом Портсмуте имели мы немало дела; мы должны были взять по два цепных каната с якорями, – вещь необходимая для судов, назначенных плавать в известных морях, и особенно между коралловыми островами. Для этих цепей надлежало переделать брашпили и клюзы, устроить места внутри шлюпа и проч. К этому присоединились разные другие переделки и исправления, которые время и опыт показали нам необходимыми. Все это должны были начать при нас, дабы шлюпы могли приготовляться и в наше отсутствие. Это задержало нас в Портсмуте около недели.

В Лондоне не могли мы никак отделаться ранее двух недель. Большую часть времени заняли маятниковые наблюдения. Хотя заранее заказанный прибор нашли мы совершенно уже готовым, но исходатайствование дозволения о производстве этих наблюдений на Гриничской обсерватории – единственное место, где они могли с успехом быть произведены, – перевозка прибора туда и обратно, сами наблюдения, труднейшие в опытной физике, не могли бы быть окончены и в указанное время без помощи и участия Барро, секретаря Адмиралтейства, профессора Бардо и гриничских астрономов, которым не менее, как и капитанам Парри, Горсбору и Сабину, считаю обязанным изъявить искреннюю мою признательность за оказанную ими готовность помогать содействием и советами успешному исполнению дел наших.

15 октября возвратились мы в Портсмут; на шлюпах оставалось еще немало работы, успехи которой вовсе не соответствовали нетерпению нашему, частью от медленности, с какой английские мастеровые работают, частью от крепких ветров, нередко останавливавших приезд мастеровых и подвозку разных вещей. Мы сделали ошибку, что с самого начала не испросили позволения войти в гавань, что сохранило нам много бы времени. Крепкие ветры особенно затрудняли наливку воды и погрузку тяжелых вещей, для которых нужно было грузовым судам держаться у самого борта, что при большом волнении сделать невозможно. Подобную задержку имели мы и в самые последние дни. «Сенявину» оставалось взять до 300 тонн воды и отдать два больших якоря, взамен взятых здесь, к чему ветры не позволяли нам приступить раньше 21 октября. К утешению нашему служило то, что во все это время продолжались ветры от W и NW, совершенно нам противные. Но в этот день ветер перешел к N, и мы приложили все усилия к окончанию работы, чтобы, пользуясь им, можно было на следующий день выйти в море.