Чарльз Ливингстон - Путешествия и исследования в Африке

На следующий день, когда мы попытались двинуться дальше, нас задержал на несколько часов на месте сильный восточный ветер, поднимавший такие большие волны, что они угрожали потопить наши челноки. Река в этом месте очень широка и глубока. Здесь на ней имеются два больших острова, которые с каждого берега кажутся соединенными с противоположными берегами.

Проехав вниз около десяти миль, мы подплыли к о. Нам-пене; с этого места начинаются быстрины. Здесь мы были вынуждены оставить челноки и продолжать путь пешком по берегу. На следующий вечер мы ночевали против о. Чондо, а затем, переправившись через Лекопе, или Леквине, были утром следующего дня на острове вождя Секоте, называемом Калаи. Секоте был последним из вождей батока.

Берега острова каменистые, русла реки по его сторонам очень глубокие. Остров достаточно велик для того, чтобы на нем существовал целый город. На северной стороне острова я нашел котла старого вождя Секоте, которое было украшено множеством человеческих черепов, насаженных на колья.

На одной стороне котла были сложены черепа гиппопотамов и стояли бивни слона, тронутые временем. Под деревьями на небольшом расстоянии от котла мы увидели могилу Секоте, украшенную семьюдесятью бивнями слонов, водруженными в землю кругом могилы, и, кроме них, было еще тридцать бивней на могилах его родственников. Бивни разрушались от действия солнечных лучей и перемен погоды, но те, которые находились в тени, были в хорошем состоянии. У меня было желание взять один экземпляр клыка гиппопотама, потому что эти клыки были самыми крупными из всех виденных мной, но я побоялся, как бы мои спутники не стали смотреть на меня косо и не сочли любое неприятное происшествие, которое может случиться впоследствии, наказанием за святотатство.

Так как это был пункт, от которого мы намеревались отправиться на северо-восток, то я решил посетить на следующий день водопад Виктория, называемый туземцами Моси-оатунья или, по-старинному, Шонгве. Об этом водопаде мы много раз слышали со времени своего приезда в эту страну. Одним из вопросов, которые задал мне Себитуане, был следующий: «Есть ли в вашей стране пары, которые производят шум?» Туземцы не подходят к водопаду близко и не исследуют его, они смотрят на него издали с каким-то благоговейным ужасом. Относительно поднимающегося от него пара они говорят: «Моси оа тунья» («здесь пар издает шум»). Прежде водопад назывался Шонгве. Я не мог установить значения этого названия, но оно напоминает слово, означающее «горшок», и может значить «кипящий котел»; однако я не уверен в этом. Будучи убежден в том, что мы с Освеллом были первыми из европейцев, посетившими Замбези в центре страны и что водопад является связующим звеном между известной и неизвестной частями этой реки, я решил воспользоваться такой же свободой, какой пользовались макололо, и дал водопаду единственное английское название, сделав это один только раз.

Секелету намеревался сопровождать меня, но так как вместо двух челноков, заказанных им, был доставлен только один, то он уступил его мне. После двенадцатиминутного пути от Калаи по воде перед нашими взорами предстало зрелище огромных столбов пара, поднимающихся вверх на расстоянии 5 или 6 миль [9—11 км] от нас. Пар поднимался пятью столбами и, отклоняясь в направлении ветра, имел такой вид, как будто бы эти столбы касались низкого обрыва, покрытого лесом. На таком расстоянии нам казалось, что вверху столбы смешиваются с облаками. Внизу они были белыми, а выше становились темными, как дым. Вся эта картина была чрезвычайно красива.

Берега и острова, которыми была усеяна река, украшены лесной растительностью всевозможных форм и красок. В тот период, когда мы посетили водопад, деревья были усыпаны цветами. У каждого дерева свой особенный вид. Вот, возвышаясь над всем, стоит огромный баобаб; каждая из его огромных ветвей могла бы быть стволом большого дерева. Рядом с ним стоит группа грациозных пальм, которые со своими перистыми листьями, рисующимися на фоне неба, придают необычайную красоту всей картине.

Когда видишь пальмы, то от них невозможно оторвать взгляд, смотришь ли на них на картине или в расстилающемся перед вами натуральном пейзаже. Серебристый могоно-но, который в тропических странах напоминает ливанские кедры, составляет приятный контраст с темным цветом мо-цоури. Последнее дерево, с его ярко-красными плодами, очень похожее на кипарис, видно на этой картине всюду. Некоторые деревья похожи на большой раскинувшийся дуб, другие напоминают наши вязы и каштаны, но все-таки никто не может себе представить красоту всей этой страны. До сих пор глаза европейца никогда не видели ее. В этой картине недостает только на заднем плане гор.

Водопад с трех сторон ограничен обрывами в 300 или 400футов [90—120 м] высотой, которые покрыты лесом. Между деревьями проглядывает красная почва. Когда мы были приблизительно в полумиле расстояния от водопада, то я оставил челнок, в котором приплыл сюда, и пересел в другой, более легкий, с людьми, хорошо знавшими быстрины. Эти гребцы, проведя челнок в среднюю часть потока среди водоворотов, образованных множеством выступавших камней, доставили меня на остров, расположенный в самой середине реки, и привели на край выступа, поверх которого переливалась вода. Когда мы плыли туда, то при высокой воде нам угрожала бы опасность быть унесенными вниз бурным течением реки около самых берегов острова; но теперь уровень воды в реке был низким, и мы плыли там без особых затруднений. Несмотря на то что водопад был очень близко, мы не могли определить, куда идет эта огромная масса воды; казалось, что она уходит в землю, так как противоположный выступ трещины, у которого исчезала вода, находился всего только в 80 футах [около 27 м] от нас. По крайней мере, я не мог понять этого до тех пор, пока не подполз со страхом к самому краю и не взглянул вниз в огромную расселину, которая тянулась от одного до другого берега во всю ширину Замбези, и пока не увидел, что поток воды в 1000 ярдов [более 900 м] шириной, низвергаясь на 100 футов [30 м] [15]вниз, сразу оказывался зажатым в узком пространстве в 15 или 20 ярдов [13–18 м].

Весь водопад является просто щелью, образовавшейся от правого до левого берега Замбези в твердой базальтовой породе и продолжающейся от левого берега на протяжении тридцати или сорока миль между возвышенностями.

Глядя в глубь расселины, направо от острова, я не видел ничего, кроме густого белого облака, на котором в это время были две яркие радуги. Из этого облака вырывалась огромная струя пара, поднимаясь вверх на 200 или 300 футов [60–90 м]; сгущаясь наверху, пар изменял свой цвет, становясь темным, как дым, и шел назад градом мелких брызг, которые скоро не оставили на нас ни одной сухой нитки. Этот ливень падает главным образом на противоположной стороне расселины; в нескольких ярдах от края обрыва там стоят стеной вечнозеленые деревья, листья которых всегда мокрые. От корней этих деревьев бежит обратно в расселину множество ручьев. Но когда они стекают по крутой стене обрыва, то столб пара, устремляясь вверх, начисто смывает эти ручьи со скалы и снова уносит их вверх. Таким образом, ручьи постоянно бегут вниз, но никогда не достигают дна.