Фритьоф Нансен - «Фрам» в полярном море

Моржи отступали с достоинством

Пока сдирали шкуру и резали на куски их товарища, они беспрестанно показывались в трещине по соседству, хрюкали и выкидывались на лед, как бы требуя от нас объяснений, отчета в нашем поведении. Вырезав солидные порции мяса и сала, сколько казалось необходимым на ближайшее время, мы еще запаслись моржовой кровью и расположились поблизости на привал, где сварили «кровяную кашу» – удивительное месиво из крови, рыбной и маисовой муки и сала.

На следующий день (в четверг, 4 июня) пошли по льду дальше на юг. Ветер все еще дул попутный, и нарты весело бежали под парусами. Подойдя к мысу, расположенному южнее, нашли открытую воду, простиравшуюся вплоть до покрытой ледником земли: пришлось спустить на воду каяки. Поплыли вдоль стены ледника по открытому морю – в первый раз за этот год [352].

Удивительное ощущение – снова держать в руках весла и видеть вокруг себя море, над которым стаями носятся птицы – люрики, кайры и моевки.

Земля была целиком укрыта ледником, и лишь в двух-трех местах на дневной свет выходили базальтовые скалы. На леднике виднелись морены. Немалым было наше изумление, когда на воде немного подальше от берега увидели стаю гаг. Некоторое время спустя увидели двух гусей, сидящих на берегу, и это зрелище позволило почувствовать себя вернувшимися на тракты цивилизации.

После двухчасовой гребли путь к югу снова преградил неподвижный лед: открытая вода повернула прямо на запад к земле, которую видели раньше; теперь ее закрыло туманом. Мы сильно колебались, какой путь выбрать: плыть ли по свободной воде на запад (этот путь должен был привести к Шпицбергену), либо, отказавшись от морского перехода, двигаться с нартами по ровному береговому припаю на юг. Хотя день был туманный, из-за чего видимость весьма сократилась, росло убеждение, что, продолжая путь по льду, мы в конце концов встретим чистую воду к югу от островов, среди которых теперь пробирались. Быть может, оттуда найдется более короткий путь к Шпицбергену. Между тем давно уже наступило утро нового дня (5 июня), и мы расположились на отдых, удовлетворенные тем, что прошли такое значительное расстояние к югу [353].

На следующий день (суббота, 6 июня) погода опять была туманная, так и не удалось разглядеть окрестностей. Дул сильный северный ветер. Двигаться по открытому морю на запад было бы более чем неосмотрительно; поэтому снова поставили паруса на нарты, и ветер понес нас лучше, чем когда-либо, по береговому припаю на юг. Временами нарты двигались без всяких усилий: мы оба стояли на лыжах – каждый около своих нарт, держась за руль (бамбуковую палку, крепко привязанную к носу каяков), и предоставляли ветру гнать нас вперед. При порывах ветра нарты просто летели, как пушинки. Случалось, конечно, тащиться немного и самим, но в общем недолго. Мы хорошо подвигались вперед и, чтобы дольше пользоваться попутным ветром, продолжали идти до поздней ночи. Пересекли широкий пролив [354], расположенный к югу от нас, и не остановились, пока не облюбовали себе стоянку близ острова, на южной стороне пролива.

На следующий вечер (в воскресенье, 7 июня) опять пошли дальше по льду на юг, при том же самом попутном северном «парусном» ветре. Хотелось добраться до земли, прежде чем придет время остановиться на новый привал, но она оказалась дальше, чем мы предполагали. Позже, уже за полдень (в понедельник, 8 июня), застигнутые штормом, вынуждены были остановиться на льду.

В моем дневнике за этот день записано: «По пути постоянно открываются на юге новые острова и земли. К западу от нас лежит большая, покрытая снегом земля; она, по-видимому, простирается довольно далеко к югу». Эта покрытая снегом земля казалась крайне загадочной; на ней нельзя было обнаружить ни одного темного пятна – повсюду сплошь лед и снег. Ясное представление о ее размерах трудно было составить, так как мы видели ее только по отдельным кускам, даже когда туман немного рассеялся. Высота ее казалась как будто незначительной, но по всему чувствовалось, что по протяженности она превосходит все земли, мимо которых нам пришлось пройти [355]. На востоке по мере продвижения вперед тоже открывались один за другим острова с проливами и фьордами, и их тщательно наносили на карту. Но и они не помогли выяснить, где же мы находимся. Загадка становилась все более неразрешимой. Виденное нами казалось просто сборищем малых островов и островков, и непосредственно между ними открывался вид на то, что мы считали большим морем, лежащим к востоку.

Здешний лед сильно отличался от того, который мы видели севернее, вблизи зимней хижины; он был гораздо тоньше и покрыт глубоким снегом. Идти по нему с нартами трудно. На следующий день (во вторник, 9 июня) снег стал вдобавок подлипать к лыжам и полозьям, и двигаться было еще тяжелее. Только благодаря попутному ветру мы, несмотря ни на что, шли вперед довольно быстро. И вот, когда, подгоняемые ветром, мчались с особенной быстротой и находились у самой земли, Йохансен вдруг провалился вместе с нартами. Лишь с большим трудом удалось ему пятясь против ветра, выкарабкаться с нартами на более прочный лед. Приближаясь к этому месту, я тоже заметил, что снег впереди имеет подозрительно темный цвет, и почувствовал, что лыжи начинают погружаться в него; к счастью, еще было время, чтобы успеть повернуться круче к ветру, и никакой беды со мной не случилось. Пришлось убрать паруса и сделать большой крюк к западу, прежде чем снова можно было продолжать путь под парусами.

На следующий день снег был все такой же талый, липкий, но ветер посвежел, и нарты неслись вперед с огромной скоростью. Так как земля, которая лежала к востоку от нас [356]и вдоль которой мы двигались теперь, повернула на юго-восток, то отошли от нее и направились к самому южному мысу другой земли, расположенной на юго-западе [357]. Все это запутывало нас чем дальше, тем больше. Мы полагали, что прошли в этот день 3 мили и считали себя под 80°08 северной широты, а между тем к югу от нас все еще виднелась земля. Если она будет тянуться в том же направлении и дальше, то, значит, мы не на Земле Франца-Иосифа. Пока же я все еще колебался насчет этого. При таком тумане разглядеть что-либо вдали было невозможно, и притом странно было то, что берег на восток от нас начинал как будто уклоняться в восточном направлении. Это, пожалуй, совпадало с направлением пролива Маркхема на карте Лей-Смита. В таком случае мы шли на юг по какому-то неизвестному проливу, которого не видел ни он, ни Пайер, и, следовательно, вычисленная долгота была вовсе не так уж далека от истинной. Но нет, не могли же мы на пути с севера пересечь открытые Пайером ледник Дове и многочисленные острова и не заметить их! Должно быть, это какая-нибудь земля, лежащая западнее, между Землей Франца-Иосифа и Шпицбергеном. Неужели карта Пайера до такой степени неверна?