Руаль Амундсен - Северный полюс. Южный полюс

Первое время сообщение между судном и барьером осуществляли пять человек. Плотников не ставили на транспорт, они строили дом. Один человек дежурил у палатки. Мы могли запрягать в сани только 6 собак; попытки использовать полную упряжку – 12 собак – приводили к невообразимой катавасии. В итоге оставались свободные собаки, они нуждались в надзоре, и для этого требовался человек. В его же обязанности входило готовить пищу и убирать в палатке. Пост дневального ребятам очень нравился, и они чередовались, а то ведь надоедало все мотаться с санями туда и обратно.

Постройка Фрамхейма

17 января плотники начали расчищать площадку под дом. Мы решили сделать все возможное, чтобы дом мог устоять против сильных антарктических бурь, которые нам предстояли. И плотники сперва принялись делать выемку глубиной около 120 сантиметров. Нелегкая работа. Уже через 60 сантиметров пошел сплошной твердый лед, его надо было рубить. А тут еще подул сильный восточный ветер, началась метель, и снег засыпал площадку, сводя на нет труды наших ребят. Но они не падали духом, из досок и ставней соорудили надежный щит, отгородились им от метели и продолжали работать. К вечеру площадка была расчищена. С такими людьми можно смело браться за любую задачу.

Метель несколько затрудняла перевозки, и, убедившись, что аляскинская упряжка непрактична, мы отправились на судно и принялись делать для собак гренландскую сбрую. Все силы были обращены на эту работу. Наш опытный парусный мастер Рённе сшил за месяц 46 комплектов. Мы крепили к сбруе постромки, подгоняли ее, ставили на сани гужи из стальной проволоки. И вот уже готова новая упряжь для всех саней и собак. Проблема была решена, дальше все шло как по маслу.

Фрамхейм. Зимовка на ледяном барьере

Места в двух палатках распределялись так: пять человек спали в нижней, мы с плотниками – в верхней. Однажды вечером случилась забавная вещь. Только мы собрались лечь спать, вдруг совсем рядом послышался крик пингвина. Мы выскочили из палатки – в нескольких метрах от входа сидел здоровенный императорский пингвин, отвешивая поклон за поклоном. Как будто он нарочно пришел поприветствовать нас. Жаль было дурно платить ему за учтивость, но так уж создан мир: кланяющийся пингвин окончил свою жизнь на нашей сковороде.

18 января мы начали подвозить материалы для дома, и плотники сразу же приступили к сборке. Работа спорилась, одни сани за другими подкатывали к участку и разгружались. Собаки и каюры старались вовсю. Быстро подвозились материалы, и так же быстро рос наш будущий дом. Все его части были заранее перемечены, и выгружали мы их в том порядке, в каком должна была идти сборка. К тому же

Стюбберюд сам уже собирал дом и знал в нем, что называется, каждую щепочку. Я вспоминаю эти дни с радостью и гордостью. С радостью потому, что, хоть и трудновато приходилось, никто не скулил. С гордостью потому, что я стоял во главе таких людей. Это были настоящие люди. Все понимали свой долг и исполняли его.

Ночью ветер утих, и утро принесло с собой отличную погоду – было тихо и ясно. В такие дни работать одно удовольствие. Настроение у всех – и у людей, и у собак – было превосходное. Занимаясь перевозкой грузов с судна на базу, мы в то же время охотились на тюленей. Стреляли только тех, которых встречали по пути. За свежей пищей не нужно было далеко ходить. То и дело нам попадались залежки. Постреляешь тюленей, освежуешь туши и отвезешь вместе с провиантом и материалами. В такие дни собаки буквально обжирались теплыми внутренностями.

20 января перевозка строительных материалов кончилась, можно было приниматься за продовольствие и снаряжение. Сани так и сновали туда и обратно. Всего приятнее было прокатиться утром к «Фраму» на пустых санях. Дорога была хорошо накатана и походила на добрый норвежский проселок. Скольжение отличное. Выйдешь около шести утра из палатки и слышишь ликующий хор своих 12 собак. Словно состязаются, кто кого перевизжит. Дергают цепи, так и рвутся к тебе. Прыгают, скачут от радости. Пройдешь вдоль всего ряда, с каждой поздороваешься, каждую погладишь, приласкаешь, скажешь ей что-нибудь. Великолепные животные! Самые нежные, самые избалованные из наших домашних животных не сравнятся в преданности с этими прирученными волками. Гладишь пса и видишь, как он блаженствует. А остальные тем временем лают, визжат, дергают цепи, чтобы вырваться и наброситься на ту, которую сейчас ласкают. Да, они ревнивы, и еще как!

Поздоровались – берешься за упряжь. И снова бурное изъявление радости. Как ни странно это прозвучит, могу вас заверить, что полярные собаки любят свою упряжь. Ведь знают, что им предстоит тяжелый труд, и все же проявляют очевидный восторг. Спешу прибавить, что так бывает только в «домашней» обстановке. Когда дело доходит до длинных, утомительных санных переходов, картина меняется. Начинаешь запрягать – начинается и первая склока. После плотной трапезы накануне вечером и ночного отдыха у собак появляется такой избыток энергии и прыти, что никак не заставишь их стоять смирно. Как ни жаль начинать с этого день, приходится пускать в ход плетку.

Но вот сани установлены как надо, и упряжка, все шесть собак, на месте. Казалось бы, проблемы позади, осталось лишь тронуться, и вскоре ты уже будешь у судна. Не тут-то было. Вокруг лагеря за короткое время накопилось множество всяких предметов вроде ящиков, строительных материалов, свободных саней и тому подобное. Благополучно миновать их было чуть не главной задачей каждое утро. Собак, разумеется, все эти предметы занимали в высшей степени; справишься с ними – считай, что тебе повезло.

Давайте же проследим за таким утренним выездом. Люди готовы, собаки запряжены. Раз, два, три – все сразу срываются с места и несутся, как ветер. Не успеешь взмахнуть кнутом, как ты уже врезался в груду строительных материалов. Собаки счастливы, исполнилась мечта их жизни – хорошенько обработать эти предметы свойственным им и столь чуждым нашему уму способом. Пока они отводят душу, каюр, соскочив с саней, принимается распутывать постромки, которые обмотались вокруг досок, планок, всего, что только оказалось поблизости. Судя по его выражениям, он далеко не счастлив. Наконец все в порядке, он смотрит по сторонам и тотчас убеждается, что не только на его пути вдруг выросли препятствия. Среди ящиков разыгрывается спектакль, радующий его сердце. Один из «стариков» так прочно застрял, что он явно еще не скоро выберется. Каюр с торжествующей улыбкой валится на сани и мчится вперед.