Александр Грачев - Тайна Красного озера

Пахом Степанович призвал все свое спокойствие, чтобы не спеша снять с плеч тяжелый мешок. Встав над родничком на колени, он дрожащими губами взял два глотка воды. Отдышавшись, снял фуфайку, сбросил шляпчонку и несколько минут сидел неподвижно, приходя в себя. Когда лицо немного остыло, он еще сделал несколько глотков, умылся. Опасаясь пить много холодной воды, он решил утолить остаток жажды ягодами.

Он раздвинул кусты, и осунувшееся его бородатое лицо озарилось счастьем: на лозах от земли почти до макушек были налеплены гроздья крупных янтарно-черных ягод, покрытых налетом спелости. Они оказались ароматными, сочными, моментально утоляли жажду.

Старый таежник ходил от куста к кусту, как вдруг обратил внимание на длинный бугорок, показавшийся среди зарослей. Бугорок напоминал человека, засыпанного листвой. Не успел Пахом Степанович подумать об этом, как в глаза ему бросился какой-то черный предмет, похожий на ружье, прислоненный к лозам. Пахом Степанович полез в гущу и внимательно осмотрел этот предмет. Оказалось, что это была покрытая ржавчиной старая берданка. Ложе уже сгнило, и в руках Пахома Степановича остался один ствол, когда таежник взялся за берданку. Он разворошил стволом листья на бугорке и увидел истлевший клочок одежды, желтые кости скелета. Таежник отшатнулся, потом набрался мужества, рассмотрел тряпицу, подцепив ее стволом. На ней еще сохранились чуть заметные следы орнаментированной вышивки…

- Бедный ты человек! В какую же лихую годину настигла тебя беда? - печально и мрачно пробормотал Пахом Степанович.

Он осторожно разгреб слежалые, ставшие прахом листья. Под ними обнаружился скелет человека, покрытый истлевшим тряпьем. Рядом оказался патронташ, набитый позеленевшими от окиси гильзами, под ними лежали остатки котомки. Они рассыпались от прикосновения ствола, показались круглые шарики - свинцовые пуля. Пахом Степанович посидел, раздумывая над судьбой безвестного человека, сложившего вдали от родного угла свои кости.

Потом собрал свинцовые пули, разрядил патроны, вынул из них дробь. Все остальное, в том числе и старую берданку, он положил рядом со скелетом и принялся засыпать безыменную могилу толстым слоем земли. Постояв с опущенной головой у выросшего холмика, он сказал грустно и тихо:

- Прощай, паря! Спи спокойно…

Отдых, а главное вода и ягоды подкрепили силы. Пахом Степанович запасся ягодой, сколько могли вместить котелок и банка из-под какао, и, закинув мешок за спину, продолжал путь. Шел он теперь быстро, стараясь отогнать мрачные мысли, навеянные встречей с безвестной могилой.

До вечера он сделал еще два выстрела, но, как и раньше, лесная глушь не отзывалась ему.

На следующий день Пахом Степанович с утра выстрелил вверх и опять ответа не дождался. Тогда впервые в его таежной жизни встала неразрешимая задача: что делать дальше? Долго он думал над своим положением и над судьбой заблудившихся Дубенцова и Анюты. Какие только мысли не приходили ему в голову! Наконец, он сбросил мешок и полез на одну из самых высоких елей. С ее вершины ему открылся знойный простор солнечного дня. Гряда сопок, которую он миновал, чтобы вступить в равнину с густым ельником, осталась далеко позади. Впереди же, километрах в двух-трех, тянулась новая вереница сопок. Ярус за ярусом громоздились они все выше и выше. Там, повидимому, пролегал главный хребет Сихотэ-Алиня.

На первом плане выступала высокая сопка с раздвоенной, похожей на верблюжий горб вершиной. Судя по яркой зелени, на этой сопке рос березняк, и с нее должна Хорошо просматриваться панорама окрестной тайги. «Если с ними ничего не случилось в этом проклятом ельнике, - думал Пахом Степанович о Дубенцове и Анюте, - то они обязательно задержатся у этой сопки. Должны же они убедиться, что идут не в ту сторону! Нужно добраться туда да развести на сопке костер побольше. Авось, увидят и дадут знать, где они».

В этот день он уже не страдал от жажды: то и дело ему встречались шумные ручьи, бегущие со стороны хребта. В полдень Пахом Степанович не стал готовить обед, чтобы не тратить время, а устроил лишь короткую остановку. Закусив наскоро мясными консервами, он стал пробираться к запримеченной с дерева сопке. Когда, по его предположениям, до нее было недалеко, он очутился в еловой пустыне.

Пахом Степанович выстрелил, надеясь, что, может, хоть теперь его услышат. То, что произошло после этого выстрела, оказавшегося роковым, старый таежник припоминал впоследствии весьма смутно.

Сначала до его слуха донесся треск сучьев. Пахом Степанович мгновенно обернулся. Неподалеку по стволу дерева с шумом и треском летели вниз два медвежонкамуравьятника. Как они кувыркались! Но внимание Пахома Степановича привлекло другое. Ломая колючие ветви, к нему прыжками неслась большая серая медведица с белым треугольником на груди.

Пахом Степанович моментально сообразил: он случайно потревожил медведицу, обучавшую детенышей лазанью по деревьям. Подобные сценки ему случалось наблюдать и раньше. Мамаша подводит своих косолапых чад к облюбованному стволу и, урча, загоняет их на дерево.

Стоит медвежонку заупрямиться, как он получает крепкую оплеуху. Загнав детенышей на дерево, медведица грозным рычанием предупреждает их попытку сползти вниз.

Из-за сильного ветра в тайге Пахом Степанович не мог вовремя обнаружить присутствие зверей, как и медведица, занятая своим делом, не слышала, что вблизи появился человек. Но Пахом Степанович первым обнаружил свое присутствие, и поэтому медведица оказалась в более выгодном положении, чем он. Рассвирепевшая медведица так быстро катилась к Пахому Степановичу, что у него даже не оставалось времени, чтобы перезарядить берданку. Он только успел повернуться к ней навстречу и выбрать более или менее твердую стойку, чтобы не быть сразу сбитым с ног.

Медведица встала на задние лапы и с остервенением бросилась на охотника. В руке Пахома Степановича сверкнул охотничий нож.

Началась лютая, беспощадная борьба. Только чья-нибудь неминуемая смерть могла положить ей конец.

Зверь принадлежал к породе муравьятников, или гималайских медведей. Он мельче бурых, но злее их и проворнее. Недаром охотники предпочитают скорее ходить на бурых медведей, чем на муравьятников.

Очутившись возле Пахома Степановича, медведица с поразительной расторопностью встала на дыбы и своей громоздкой тушей, изрыгая яростный рев, обрушилась на таежника. Став боком и защищаясь ружьем, как рогатиной.

Пахом Степанович видел перед собой лишь розовую пасть, полную зубов, да лапы с длинными острыми когтями. Ему удалось затолкать конец ствола в пасть разъяренного зверя.