Джереми Паксман - Англия: Портрет народа

Официально богослужение в англиканской церкви по-прежнему основано на Книге Общей Молитвы. Но это еще одна утонченная фикция. От кандидатов на посвящение в сан требуется проявить «достаточное знание» данной книги и учения церкви, изложенного в Тридцати Девяти Статьях. На практике молодые приходские священники выходят из теологического колледжа, не зная ничего, кроме новых форм богослужения. По всей стране в церквях старые молитвенники в черных обложках свалены в углу ризницы, а их место заняли красные, зеленые или желтые книжечки в мягком переплете с нарисованным на нем человечком, и их, запинаясь, читают каждое воскресенье прихожане.

«Я знаю людей, которым приходится ехать за тридцать миль, чтобы попасть на службу, которая проводится по Молитвеннику [говорит Марго Лоренс]. А вот духовенство допускает много своеволия. Иногда они вообще поступают непорядочно. Я вот в понедельник получила письмо от одного человека из Портсмута, у которого дочь вышла замуж. Они с женихом проговорили все о венчании со священником и совершенно ясно дали понять, что хотят, чтобы использовалась Книга Общей Молитвы. И только проходя между рядами в церкви под руку с отцом, она услышала, как священник начинает совсем другую форму службы. Она была в отчаянии. Но уже ничего не могла поделать».

Общество заявляет, что «держит оборону» против полного отказа от старой литургии. Но ежегодно в несколько десятков приходов, где еще остается Книга Общей Молитвы, приезжают новые священники. Он или она вводят «в качестве эксперимента» альтернативные формы богослужения. Нет ничего более постоянного, чем эксперимент в англиканской церкви.

Удаляя Книгу Общей Молитвы, духовенство просто старается, чтобы Церковь «соответствовала». Но при этом они отсекают часть корпуса языка, которым пользовался английский народ в течение веков. По сути дела, нет ничего плохого в попытках сделать религию более легкодоступной, но у «экспериментальных» альтернатив, принимаемых англиканской церковью, нет будущего: их назначение — соответствовать лишь на какое-то время. Как выразился один историк, «молитва и тот самый Молитвенник — не одно и то же». Всем общинам нужны берущие за душу слова, критерии выразительности, но взамен разделенного языка англиканской церкви англичанам предлагаются лишь наборы подхваченных на телевидении речевок: «Рад видеть, что вы неплохо выглядите», «И наконец», «Это лишь смеха ради».

На мой вопрос, как он оценивает состояние духовности в Англии, его высокопреподобие Дэвид Эдвардс, автор более тридцати книг о современном христианстве, лишь уныло поведал, что «англичане утратили всякое понимание того, что есть религия».

Возможно, он прав. Но напрашивается вопрос: а было ли вообще у англичан в целом глубокое ощущение религии? Свой расцвет англиканская церковь переживала 200 лет назад, когда в доме приходского священника в Хэмпшире шестым ребенком из семи родилась Джейн Остин. (В наши дни дома приходских священников сплошь заняты преуспевающими бизнесменами и писателями: викарии живут в одноэтажных бунгало из красного кирпича в глубине участка, где раньше располагался огород.) К тому времени англичане давно уже подрастеряли религиозный пыл в гражданской войне, после которой нация вновь стала в основном бесстрастно исполнять положенный набор ритуалов, сопровождая их невнятным бормотанием. Церковные власти, руководившие этой комфортабельной полудремой, похоже, больше озабочены не мессианскими устремлениями вести английский народ к спасению, а тем, чтобы «насадить в каждом приходе джентльмена». Даже самых известных представителей англиканской веры вспоминают в связи с чем угодно, только не с их духовностью. Среди них авторы дневников Фрэнсис Килверт и Джеймс Вудфорд, естествоиспытатель Гилберт Уайт, такие важные персоны, как Козмо Ланг, или философы, как Сидни Смит.

Огромным упущением этой обладающей уникальными привилегиями Церкви стала ее неспособность пустить корни в городе. Исконно англиканский приход — тот, что любовно высмеян в телевизионном сериале «Викарий из Дибли», — деревенский, епархия рядом с собором в Солсбери, Хирфорде или Винчестере. Церковь слишком поздно прислушалась к яростному осуждению Достоевского, который писал, что «Англиканские священники и епископы горды и богаты, живут в богатых приходах и жиреют в совершенном спокойствии совести… Это религия богатых и уж без маски… Исходят всю землю, зайдут в глубь Африки, чтоб обратить одного дикого, и забывают миллион диких в Лондоне за то, что у тех нечем платить им».

Возможно, это звучит как пропаганда, но когда журналист викторианской эпохи Генри Мейхью спросил у лондонского уличного торговца овощами и фруктами про «собор Святого Павла», тот ответил, что слышал, что это церковь, но сам никогда в церкви не был. В результате проведенного в воскресный день 30 марта 1851 года опроса выяснилось, что две трети населения Лондона вообще не ходит в церковь, а есть и случаи язычества. На востоке и юге Лондона посещаемость церквей оказалась самой низкой по стране.

Так что, когда англиканскую церковь называют «государственной», на самом деле всегда имеются в виду лишь ее конституционные привилегии, монархия и положение церкви в графствах. Большую часть времени в большей части городов и пригородов, где живет большая часть англичан, англиканской церкви почти не видно. Да, есть англиканские священники, которые героически трудятся в трущобах бедняков в центральных районах больших городов, помогают людям с получением пособий, содержат кухни с раздачей бесплатного супа и приюты для стариков или безработных. Но они работают как сотрудники социальной сферы — за половину оклада. Их жизнь — свидетельство веры, но они стесняются заявлять об этом, боясь, что это «помешает» их работе. В пьесе Дэвида Хейра «Мчащийся демон» преподобный Лайонел Эспи вызван к епископу, чтобы ответить на обвинения в небрежении частью своей работы, связанной со святыми таинствами. «Сказать, что в нашем районе Церковь — посмешище, значит ничего не сказать, — заявляет он епископу. — Это нечто неуместное. Она не связана с жизнью людей». А его коллега-лютеранин далее по ходу пьесы разражается такой тирадой: «Священники в районах городской бедноты? Да это сговор, картель какой-то. Потому что духу не хватает всем и каждому. Вы превратились в просвещенных гуманистов».

Когда в разговоре с каноником Дональдом Греем, капелланом спикера палаты общин, я высказал мысль о том, что города потеряны для Церкви, он ответил: «Говорить, что кварталы городской бедноты потеряны для Церкви, не верно. Они никогда и не были нашими». И он прав: справиться с трудностями городской жизни пытались нонконформисты от методистов до Армии Спасения, а ирландские иммигранты привезли с собой свою собственную веру, католическую. Англиканская церковь расширила свое влияние лишь в нескольких городских районах, где укоренились популистские взгляды тори. Но в большинстве случаев эти просторные здания с гулко перекатывающимся в них эхом, которые воздвигнуты англиканами на углах улиц всех крупных индустриальных центров как инстинктивный ответ на массовую миграцию из сельских районов, никогда не заполнялись, даже сразу после того, как были построены. Неудивительно, что столетие спустя, холодные и неухоженные, они стоят и ждут, когда их выкупят и превратят в сикхский храм или ночной клуб. Преподобный Лайонел Эспи и ему подобные стараются как могут. Но уже прошло так много времени, что никаких шансов вернуть утраченные позиции у них нет.