Жак-Ив Кусто - Жизнь и смерть кораллов

Почти повсюду можно было видеть множество тридакн, более или менее открытых; цвет тела их между зигзагообразными створками варьирует у разных особей от лазурно-голубого до темно-фиолетового.

К северу от атолла Кардива натыкаемся на крохотный песчаный островок; он настолько мал, что места на нем хватает лишь для двух кокосовых пальм. Казалось, ожила традиционная карикатура на излюбленную юмористами тему о потерпевших кораблекрушение.

В понедельник, 27 марта, мы в пределах видимости обоих островов Пауэлл, Этинджили и Алифури, входящих в состав Мальдивского архипелага. Стали на якорь близ северной оконечности Этинджили. Стоянка надежно защищена, глубины умеренные. Местные жители восприняли наше появление довольно своеобразно. Как только "Калипсо" застопорила ход, к нам приблизились большие рыболовные парусники. Поздоровавшись с нами, аборигены красноречивыми жестами предложили нам убираться восвояси. Вид у них был миролюбивый, но весьма решительный. К счастью, на борту "Калипсо" находился Гассан Диди, представитель мальдивского правительства. Он объяснил рыбакам, что мы ученые и не хотим причинить им никакого вреда. Весть эта разнеслась по всем судам, и отныне нас стали считать дорогими гостями. На палубе выросла груда традиционных приношений — кокосовых орехов. В благодарность за дары мы смогли предложить лишь сигареты.

Аборигены действуют решительно, но при этом не теряют достоинства. Они охраняют свои воды от иностранцев, которые — чаще всего японцы — с недавних пор здесь стали ловить рыбу под самым носом у хозяев, что последним, естественно, не нравится.

Именно здесь, близ островов Пауэлл, мы наблюдали ловлю бонито и сняли фильм. Это весьма и весьма увлекательное занятие, и мы, хотя и не без труда, отсняли целый сюжет.

Весной для ловли бонито аборигены используют ряд довольно необычных способов. Вечером они на коралловой отмели бросают в воду остатки прежнего улова — это служит приманкой для крабов. Пойманных ракообразных мелко рубят и затем кладут в особые четырехугольные сетки. С их помощью поутру также на небольшой глубине ловят наживку — разную мелкую рыбу, которую хранят в шаланде, служащей как бы живорыбным садком. В днище шаланды имеется довольно большое отверстие, через него внутрь судна постоянно поступает вода. Излишек воды регулярно вычерпывается двумя людьми, специально для этого приставленными.

Около 7 часов утра шаланды поднимают паруса и группами по шесть — восемь судов уходят в море, к участкам скопления птиц. Это признак того, что появились стаи бонито. Затем рыбаки пригоршнями кидают за борт живую рыбу и начинают ловить бонито. Для этой цели на каждой шаланде имеется четыре удилища с четырехметровой леской, к которой прикреплен обычный луженый крючок. Не успеет крючок попасть в воду, как его вытаскивают вместе с бонито, которые сами же отцепляются. Таким способом за четверть часа рыбаки на одной шаланде без труда вылавливают сотни две бонито. А если поймано сотен шесть, то день считается удачным. Каждая рыба стоит что-то около рупии. Делят улов этим же вечером прямо на берегу: четверть улова приходится на долю государства, четверть — хозяину судна, половина экипажу.

Такой порядок распределения исстари принят и во всех остальных сферах экономики; 25 % дохода идет в пользу государства, столько же предпринимателю и 50 % — его работникам.

На острове Алифури жители сами из кокосовых пальм строят суда изящных очертаний. Способ постройки за последние 5000–6000 лет не изменился: на мальдивских верфях сначала делают обшивку, а уж потом набор.

Ловлю, которая захватила всех нас, мы снимали утром. А пополудни мне пришло в голову, что можно снять и кое-что поэффектнее. Показать местных рыбаков за работой — начало неплохое, но если бы еще снять кадры под водой, отобразив ярость и бешенство бонито, которые набрасываются на крючки и так быстро оказываются в плену, — это было бы великолепно! Но как это сделать?

— Марселен, нельзя ли установить на катере телевизионное устройство для подводного наблюдения? Ты предлагаешь осуществлять питание от переносного агрегата?

Укрепляем под днищем катера подводную телевизионную камеру, направив ее в сторону кормы, затем еще две камеры — одну для крупных планов, другую для общих. Всю ночь напролет возимся, импровизируем, но к 3 часам утра у нас все готово.

При содействии Гассана удается уговорить рыбаков ошвартовать свой бот лагом к катеру, на котором установлены камеры. Идея оказалась удачной. На экране телевизора хорошо видно, как 30–40 бонито, появившиеся одновременно, одна за другой попадают на крючки и затем исчезают, словно растворяясь в серебристой поверхности воды.

Акулы преследуют бонито и с разинутой пастью набрасываются на них. Кровь стынет в жилах при виде этого. А спустя минут пять раздосадованный Лабан сообщает, что работает только 25-миллиметровая камера. Значит, получились только крупные планы.

Все придется начинать снова. Именно этим мы и занимаемся 1 апреля. Правда, на экране видно появление меньшего количества бонито, чем в первый раз, но все равно нам удается снять два ролика — целый эпизод.

Бебер спускается в "блюдце" возле западного побережья острова и сперва попадает в заросли похожих на огромные веера горгонарий, затем оказывается в самой гуще косяка занклов или "радио-рыб", у которых непомерно развитый спинной плавник напоминает автомобильную антенну. В 50–60 метрах ниже поверхности воды Бебер обнаруживает древнюю площадку — стены, изрезанные гротами глубиной от 3 до 4 метров, вероятно, некогда выбитыми волнами прибоя. Это так называемая древняя береговая черта. Важные выводы, которые необходимо будет подтвердить наблюдениями в других районах Индийского океана.

Возле северных склонов острова решаю собрать кораллы для Монакского музея. Четыре аквалангиста группами по два человека спускаются на глубину от 60 до 70 метров и, как предусмотрено в заранее составленной программе, с определенных, точно обозначенных глубин и участков склона приносят на поверхность отколотые куски.

В знак своей признательности Бебер берет с собой Диди, который оказал нам столько услуг и помог уладить недоразумение, возникшее было при встрече с местными рыбаками. Из "ныряющего блюдца" наш друг возвращается довольный донельзя. Островному аристократу удалось приобщиться к тайнам глубин. Он был достоин этого.

Людвиг Силлнер продолжает вызывать всеобщее восхищение. Свое убежище на спардеке он покидает лишь для того, чтобы, облачившись в красные с белым плавки и повесив на шею несколько аппаратов, отправиться под воду. По его словам, когда он в таком одеянии, рыбы, живущие среди кораллов, меньше опасаются его и не разбегаются. Он удивительно увлечен фотографией и может часами находиться в воде, чтобы снять несколько удачных кадров.