Карин Мюллер - Мутные воды Меконга

— Ну, тогда я скоро вернусь.

Я унеслась и вернулась через несколько минут с полными руками: три детеныша леопарда и один двухмесячный дымчатый леопард.

— Леопарды едят гиббонов, — заметил Йохан.

Мы скрепя сердце приобрели две ненавистные стальные клетки. А потом посмотрели на кучу-малу из зверей и клеток и стали думать, каким образом перетащить все это в гостиницу.

Йохан лавировал по запруженным в час пик дорогам как настоящий профи, а я сидела позади него на мотоцикле, пытаясь удержать шаткое равновесие и выглядеть невозмутимо, хотя под курткой у меня сидели четыре расшалившихся детеныша леопарда, а под мышкой — гиббон. Я зажмурилась и сжала зубы, стараясь не обращать внимания на коготки, то и дело царапающие меня, и попыталась запомнить этот момент, единственный в своем роде, который, возможно, не повторится никогда. У меня на груди дрались кошки.

Мы тайком протащили детенышей по лестнице гестхауза и занесли в мой номер. Леопарды тут же скрылись под столом. Йохан пошел на почту — позвонить Тило и узнать, чем положено кормить детенышей гиббонов. Я осталась в номере и стала мастерить из старого носка защитный чехол для опухших лапок малыша. Йохан вернулся с коробкой молочной смеси и горстью бананов. Тило наказал кормить детеныша и тем и другим через пипетку каждые два часа, днем и ночью. Мы кормили малышей до тех пор, пока их животы не раздулись и они не замурлыкали от удовольствия. Как только они уснули — гиббон с полдюжиной мягких игрушек, а леопарды, свернувшись калачиком под кроватью, словно меховые шарики, — мы улизнули к мистеру Тыану за нашими паспортами.

Ворота были заперты, а окна закрыты ставнями. Мы загремели цепями, и мальчик со скрепками наконец отреагировал, просунув голову в дверь и прищурившись на солнце. Он вышел к нам, помахал паспортами у нас перед носом и протянул их через узкую решетку.

— Нет виза, — громко проговорил он. — Отказано.

— Это шутка? — спросила я, переворачивая страницы.

— Это невозможно, — пробормотал Йохан.

— Отказано! Отказано! — заорал молодой человек и замахал руками для пущей наглядности.

Срок действия старых виз истекал через двадцать четыре часа. За такое короткое время нам не получить разрешение на въезд в Камбоджу или Лаос. Я попыталась втолковать это юноше.

— Вы оставаться один день! Потом уезжать Вьетнам! До свидания!

Он ушел, не прекращая махать руками. Мы стояли за воротами, таращась на его удаляющуюся спину. Он плотно закрыл за собой дверь.

Мы нашли маленькое кафе и молча выпили по несколько чашек кофе.

— Это невозможно, — повторил Йохан.

Видимо, его логическое мышление оказалось бессильно перед этой выходкой вьетнамцев. Я чувствовала себя не лучше. Мысли бегали по кругу, остановить их на время сумел лишь пробудившийся в Йохане отцовский инстинкт: внутреннее чутье напомнило ему о том, что настало время кормить гиббона. Мы поспешили в гостиницу.

Леопарды по-прежнему сидели в самом темном углу комнаты, отсыпаясь после первого кормления молочной смесью. Подопечная Йохана, малышка гиббона разодрала в клочки все, до чего ей удалось добраться, и вернулась к любимому занятию — грызть ранки на сморщенных лапах. Мне стоило больших усилий уговорить его подсадить к ней в клетку самого маленького из леопардов — пушистика не больше софтбольного мяча. Я вспомнила ту парочку с рынка: осиротевшие детеныши хоть и были разных видов, но служили утешением друг для друга.

У этих двух получилось наоборот. Сабина — так Йохан окрестил свою подопечную — казалось, вознамерилась отомстить бедному котенку за весь его хищнический род. Длинными руками она била леопарда по носу, выкручивала ему уши и хвост. Когда этого показалось недостаточно, она прижала его к стенке и навалилась сверху всем своим тщедушным тельцем, пытаясь протолкнуть его наружу через прутья. На этот раз всполошилась я, хотя Сабина, кажется, была довольна новой игрушкой. Котенок отправился обратно под кровать, а Сабине бросили на растерзание тряпку, завязав ее несколькими узлами.

Еле переставляя ноги, мы снова забрались на мотоцикл и поехали в камбоджийское посольство за разрешением на въезд. Охранник у входа улыбнулся и открыл нам дверь. Нас тут же проводили в кабинет, где представили сияющему служащему, похожему на Будду, только в пальто и галстуке. Он пригласил нас сесть и вежливо попросил паспорта. Пролистав их, задал несколько вопросов, затем достал документы и принялся сам заполнять их. Неужели все так просто? Я не могла поверить, глядя, как его перо скользит по бумаге. Когда он обеспокоенно сморщил лоб, я почти испытала облегчение.

— Вьетнамское правительство назначило вашим пунктом отбытия Хошимин, — сказал он. — Вы уже купили билеты? Эти рейсы часто раскупают.

Я покачала головой. Он потянулся к телефону.

— Я мог бы позвонить в авиакомпанию, — предложил он, — и проследить, чтобы вам забронировали билеты.

У меня отвисла челюсть.

— Мы хотим поехать на автобусе, — еле слышно пропищала я. — Я поменяю пункт отбытия на наземную границу перед отъездом.

Он на мгновение задумался.

— Так что мне написать? — спросил он и тут же отмахнулся. — Просто оставлю графу незаполненной, а вы сами потом впишете.

Я еще шире раскрыла рот.

Через пять минут он закончил с бумагами и встал, протягивая нам паспорта.

— Ваши визы будут готовы через два часа, — сообщил он. — Забрать их можно, когда вам будет удобно.

На этом моя челюсть окончательно упала на пол с громким стуком. Мы поблагодарили служащего и ушли совершенно ошарашенные, задаваясь вопросом: не из другой ли галактики эти камбоджийцы? Тайну развеял англичанин, поджидающий очереди в фойе.

— На днях кхмерские партизаны расстреляли нескольких иностранцев, — сказал он. — Камбоджийское правительство из кожи вон лезет, чтобы ублажить туристов.

Время было на исходе. Мы побежали в ближайшее турагентство, чтобы мне поставили штамп с другим пунктом выезда. Ожидание было бесконечным, стулья — жесткими, а сотрудница, наконец взявшая мой паспорт, безразличной к моим мольбам.

— Чтобы поставить новую печать, нужна неделя, — сказала она.

Я спросила, нельзя ли воспользоваться срочной услугой, обещавшей беспрепятственное решение проблем за тройную цену — реклама висела на стене.

— Пять дней, — ответила она.

Мы бросились в агентство по продлению виз, чтобы воззвать к их прежде никак не проявившей себя человечности, в надежде что нам продлят визы хотя бы на пять дней. Ведь если бы треклятый мистер Тыан не держал так долго наши паспорта у себя, проблемы бы и вовсе не возникло.

Наш знакомый юноша вышел на улицу, с неохотой передвигая ноги, и посмотрел, кто там опять ломится в ворота.