Генри Мортон - От Рима до Милана. Прогулки по Северной Италии

Монах провел меня по церкви Святого Дамиана. Она сохранила свой облик с тех самых пор, когда впервые, более семи сотен лет назад, пришла сюда молиться Бедная Клара. Никогда еще, даже в самых отдаленных коптских деревнях Египта, не видел я более примитивной христианской церкви. Монахини были, очевидно, столь бедны, что не могли нанять плотника. Крошечные хоры, сколоченные из грубых дубовых досок, неуклюжие старые скамьи и кафедра, похожая на переделанную голубиную клетку, все это являлось наглядным свидетельством нищеты первых францисканцев. Теперь я понял, почему монахини уходили из церкви гораздо чаще монахов. Они, во всяком случае, могли выйти на свежий воздух, видеть мир, а бедные Клары заточили себя в жалкие, гнетущие помещения.

Монах сказал мне, что распятие, заговорившее со святым Франциском, можно увидеть в городской церкви Святой Клары, и я вернулся по той же оливковой аллее, прошел через ворота и вскоре оказался возле средневекового здания, облицованного полосатым камнем. Маленький монастырь Бедной Клары живет здесь в строгом уединении. От нефа отходит капелла, разделенная пополам высокой металлической решеткой. Я приблизился: кто-то отдернул занавеску. С другой стороны экрана неподвижно стояла высокая, прямая фигура в плаще с капюшоном. Казалось, она возникла из пустоты, и впечатление производила довольно тревожное. Фигура осведомилась безжизненным голосом, на каком языке я предпочитаю говорить. После моего ответа продолжила на хорошем английском языке: рассказала историю распятия, которое я могу увидеть позади решетки. Это был большой примитивный деревянный крест с изображенным на нем в византийской манере Спасителем. Закончив рассказ и не дав мне сказать «спасибо», монахиня молча вытянула руку и быстро задернула занавеску. Я слышал, что некоторые монахини учатся танцевать, некоторые записываются на граммофонные пластинки, но здесь, судя по всему, об этом и речи не было. Хотя, кто знает, возможно, я и не прав. Как можно судить об этом, слушая человека без лица?

Я спустился в склеп и увидел в гробу тело святой Клары, умершей более семисот лет назад. В книгах написано, что ее тело не подверглось тлению. На мой взгляд, его лучше было бы спрятать. Лицо было черным. В мумифицированных руках она сжимала книгу и искусственную лилию. Я пришел в ужас. Не может быть, чтобы сестра Смерть была так страшна! Я поспешно поднялся по ступеням и вышел на свежий воздух, не в первый раз потрясенный неумеренной любовью итальянцев к святым останкам.

Тому, кто пожелает окунуться в настоящую францисканскую атмосферу, следует пойти в одинокий эрмитаж Карцери. Для этого придется целый час взбираться в гору, но в жаркий день следует прибавить дополнительное время, потому что несколько раз вы наверняка остановитесь возле каменных стен и в оливковых рощах, дабы перевести дух. Старый монастырь, словно ласточкино гнездо, прилепился к склону ущелья, и среди деревьев его почти не видно. Святой Бернардино придал ему современную форму, но оставил в неприкосновенности примитивные кельи и часовню, где любили медитировать святой Франциск и его ученики.

За эрмитажем присматривают несколько францисканцев. Они с удовольствием покажут вам кровать святого Франциска — неудобную каменную лежанку, подведут к стоящему на подпорках дубу, похожему на дряхлого инвалида. Говорят, святой Франциск стоял когда-то под его ветвями. Если это правда, то дереву должно быть более семисот лет, а в жарком климате такое долголетие весьма сомнительно. Что ж, дерево все равно удивительное, пусть даже это и сын или внук того самого брата Дуба. Тишину в ущелье нарушали самые редкие для Италии звуки — пение птиц. Мне говорили, что эрмитаж является птичьим заповедником, что стрелять и ставить всякого рода ловушки здесь строго запрещено. Я сказал монаху, что птицы, похоже, знают о запрете, потому что они беззаботно летали с одного дерева на другое, уверенные в том, что маленькие их тельца никогда не окажутся в тарелке с полентой. Он кивнул и сказал, что мне непременно нужно послушать соловьев. Они сейчас здесь поют, как пели и в XIII веке. Нет сомнения, что через длинную цепь откладываемых яиц они связаны с птицами, которых когда-то слушал святой Франциск. А ведь и верно: в этом ущелье святой устроил знаменитое соревнование с соловьем. Каждый старался перед Богом выразить свой восторг, и так всю ночь напролет, пока святой Франциск, устав и охрипнув, не признал свое поражение.

Иногда говорят, что в этом месте святой Франциск проповедовал птицам. Однако «Цветочки» утверждают, что случилось это на самом деле возле Фолиньо. Однажды после долгой молитвы святой побежал в поля и закричал: «Я буду проповедовать маленьким моим братьям, птицам», и когда они собрались вокруг, вытянув шеи и глядя на него глазами-бусинками, начал: «Мои маленькие братья птицы, вы должны славить и любить Господа, создавшего вас, ибо Он дает вам все необходимое: Он одел вас в перья, Он дал вам крылья, чтобы вы могли летать». Птицы почтительно его выслушали. Затем святой Франциск осенил их крестом, и они улетели.

Святого Франциска так же, как и других мистиков, привлекали птицы, и тому есть объективные причины: птицы населяют воздух, они не привязаны к земле. Внешне напоминают ангелов, ведь и Святой Дух является в виде голубя. Но святой Франциск любил птиц и просто так, он относился к ним с умилением и уважением, и в этом есть нечто современное, во всяком случае, он отличался в этом от суеверных современников, которые в очертаниях тел животных часто видели дьявола. Святой Франциск ничего подобного не замечал, хотя и жил в мире, в котором люди рассматривали стаю ворон как дьяволов, ищущих наживы, свинью считали нечистым животным, с подозрением смотрели на кошку, жабу, летучую мышь, да и любое другое животное, которое, на их взгляд, вело себя подозрительно.

Хотя к первым францисканцам дьявол и приходил в облике Христа, но к ним он ни разу не являлся в обличий лас точки, в отличие от их великого современника святого Доминика. Думаю, какой бы подозрительной ни казалась ласточка, как бы зловеще ни звучала ее песенка, святой Франциск в ней бы не усомнился. В ту темную эпоху он опередил свое время. Он никогда бы не поверил, что Бог позволит использовать животное с дурной целью. Мы знаем, как он страдал от дьяволов на Лаверне, но птицы прилетали его утешить.

Вот какие мысли проносились в моей голове, пока я шел по лесным тропинкам, прислушиваясь к чириканью и посвистыванию птиц. Они славили своего брата Франциска. «Здесь, как ни в одном другом месте, — думал я, — человек может повстречать святого, стоящего в тени раскидистого дуба». У меня было ощущение, что он рядом.