Виктор Боярский - Семь месяцев бесконечности
- Название:Семь месяцев бесконечности
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:ТЕРРА — Книжный клуб
- Год:1998
- Город:Москва
- ISBN:5-300-01689-6
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Виктор Боярский - Семь месяцев бесконечности краткое содержание
Книга посвящена крупнейшей Трансантарктической экспедиции 1989–1990 гг. Участникам этой экспедиции — представителям шести государств мира — США, Франции, Великобритании, Японии, Китая и СССР — удалось преодолеть на лыжах и собачьих упряжках более 6000 километров, пройти через Южный полюс и впервые пересечь Антарктиду по самому протяженному маршруту без использования механических средств. Автор книги — участник экспедиции — рассказывает о своих коллегах, их взаимоотношениях и о подлинных ее героях — собаках…
Источник: http://www.skitalets.ru/books/2010/7month_boyarsky/
Семь месяцев бесконечности - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
С приобретением нового термометра погода стала как-то мягче, вот и сегодня был чудесный вечер: всего минус 40 градусов, тихо и, может быть, завтра будет не хуже. Лагерь в координатах: 75,54° ю. ш., 100,0° в. д.
Утром даже новый термометр, предназначенный, в отличие от старого, для измерения температуры, а не для пополнения книги рекордов Гиннесса, показал минус 44 градуса, но небо было все таким же безоблачным и беззаботным (легкая облачность постоянно гуляла по горизонту, не рискуя забираться на такую высоту, как у нас), дул легкий ветерок и чистый, не переметенный след убегал к горизонту. Эта готовая, укатанная дорога расслабляла и размагничивала путешественников, возникало опасное желание продлить эту дорогу до самого финиша, и в разговорах на тему о том, сколько мы сегодня пройдем, все чаще и чаще можно было услышать: «Смотря какой будет след». Нет, я вовсе не за создание искусственных трудностей и, разумеется, при возможности выбора между плохой погодой или хорошей, ровной поверхностью или покрытой застругами выберу хорошую погоду и ровную поверхность, но в данном случае речь шла о чем-то специально приготовленном для нас, хотя, соглашаясь с вариантом сопровождения нашей экспедиции на последнем этапе, мы так или иначе должны были бы согласиться и с использованием некоторых связанных с этим удобств — будь то совместные ужины, транспортировка нашего снаряжения и уставших собак или использование следа. Но я, признаться, не хотел бы, чтобы это стало определяющим фактором на заключительном отрезке маршрута, пусть даже самом трудном. Поэтому я не слишком расстраивался, а скорее даже наоборот, когда мы не могли пользоваться следом на протяжении нескольких дней подряд и шли рядом по снежной целине так же, как до Востока. Собаки же, далекие от подобных, может быть, надуманных переживаний, с огромным удовольствием бежали по ровной и твердой поверхности санного следа, и именно тогда, когда им удавалось делать это в течение всего дня, мы проходили дистанции, протяженность которых насторожила бы любого понимающего человека. Но мы их проходили, двигаясь тем же самым способом, как и с самого старта, и это были наши километры!
Сегодняшний день был именно таким: нам удалось пройти в первой половине дня 25 километров, и мы явно шли на рекорд. Во второй половине дня высокий темп сохранился. Я шел впереди и вдруг часа в три заметил впереди черную точку. Сначала я подумал, не случилось ли чего-нибудь с тягачом, но, подойдя поближе, к своему удивлению, увидел, что это человеческая фигура. Да, да, это был памятник — явление, крайне редкое в Антарктиде, наверное, самом бедном в смысле памятников континенте. Снежная статуя, одетая в изысканные лохмотья темного цвета с вырезанным из фанеры лицом, искаженным страшной гримасой (очевидно, от холода), знаменовала собой важную веху в целом и для нашей экспедиции в частности. Это была отметка 1000-го километра от Мирного! Мы разменяли последнюю из шести тысяч антарктических километров. Интересно было наблюдать за реакцией собак на это чучело. Сначала они бросились к нему довольно резво, полагая, что человек этот стоит здесь неспроста: опытные полярные собаки понимали, что если человек стоит на морозе, то его может удерживать только одно — рядом должны быть тепло, еда и место для отдыха. Но по мере приближения к монументу они постепенно сбавляли ход, а затем и вовсе остановились. Что-то в его облике их явно настораживало — может быть, жуткое выражение лица, удивительно точно переданное неизвестным скульптором, не знаю, но только собаки поворачивали, вновь выходили на след и бежали за мной, уже не оглядываясь. Так мы и пробежали за сегодняшний день 50 километров. Вечером вновь поступила жалоба от моих постоянных клиентов Дахо и Кейзо на плохую работу примуса. В полном соответствии с гарантийными обязательствами я явился по первому их телефонному звонку и принес импортный газовый генератор, взятый в палатке Уилла. Прежний, проработавший всего четыре дня и отказ которого чуть было не подорвал доверие к моей фирме, нуждался в тщательной чистке. Импортный работал на славу, и я ушел из палатки, осыпаемый с двух сторон словами благодарности. Когда я подходил к палатке Этьенна и Уилла для радиосвязи, Уилл, не дав мне войти, остановил меня на пороге весьма необычной просьбой. Он просунул в полураскрытую дверь палатки свою миску, наполненную какой-то странной зеленоватой жижей с торчащей в ней коркой хлеба, и попросил меня накормить этим Горди, своего любимца. Однако здесь я совершил тактический просчет: прежде чем опрокинуть миску перед мордой уже спящего Горди, я его разбудил. Все мои дальнейшие попытки вывернуть содержимое миски на снег встречали противодействие со стороны вооруженного великолепными зубами разбуженного гиганта. Горди одержал безусловную победу и, выхватив из моих рук миску, начал с завидным аппетитом, как будто и не съел час назад полтора килограмма суперкалорийного корма, лакать прямо из миски, словно именно он был ее хозяином. Настоящий же хозяин, наблюдавший за этим святотатством через щелочку в двери палатки, не удержался от печального возгласа, однако от комментариев воздержался. Я тем временем здорово замерз, так как шел на радиосвязь, как обычно, налегке, а Горди упражнялся с миской при температуре минус 42 градуса. Я совершил еще одну ошибку: отнял у Горди злополучную миску, для чего мне пришлось действовать обеими руками, и часть ее содержимого, чрезвычайно липкого и противного, осталась на них. Чертыхаясь про себя, я вернул миску Уиллу, который, кстати сказать, не очень-то ей и обрадовался. В результате мне пришлось долго и тщательно оттирать руки, на что ушло почти полтора рулона туалетной бумаги, так как иначе я бы просто-напросто не смог дотронуться до микрофона радиостанции. Зеленая жижа представляла собой, как объяснил мне Этьенн, неудавшийся ужин Уилла, который не смог справиться с ним сам, поскольку перебухал туда масла.
На радиосвязи Саня передал мне, что закончил все дела на Востоке, сдал станцию и собирается вылететь на Комсомольскую, чтобы присоединиться к нам. До Комсомольской около 120 километров, и мы предполагали прийти туда днем 2 февраля. Удивительно, что, несмотря на такие низкие температуры, некоторые собаки линяют. Сэм уже практически завершил обновление своей шубы, а два брата в нашей упряжке, Роден и Чубаки, в самом разгаре линьки и, естественно мерзнут больше других, поэтому мы с Джефом надели на них жилеты, а на ночь стелили им куски поролона.
Странный парень этот Роден — видно же, что он весь трясется от холода, но ни за что не хочет ложиться на поролон. Джеф с ним и так и эдак: и уговорами, и угрозами — ничего не помогало, но тем не менее каждый вечер я расстилал рядом с ним этот черный матрасик, а утром вновь складывал его. Роден же всю ночь трясся рядом. Ну что ж, ему виднее…
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: