Тахир Шах - Год в Касабланке

Камаль сказал, что в Марокко нельзя никого торопить с работой, а то люди подумают, что вы в отчаянии.

— Но я действительно в отчаянии.

— Ну и держите это при себе, — ответил он.

Работа в Доме Калифа застыла на месте. Прогресс, которого, как казалось, мы достигли, захлебнулся. Работники стали понимать, что их хозяин лает гораздо страшнее, чем кусает, и не преминули воспользоваться этим. Они стали вести себя так же, как и их британские коллеги, — опаздывать на работу по утрам, уходить домой сразу после обеда. Потом они стали просить мою жену заваривать им чай, а выпив его, тушили окурки о дно пустых чашек. В конце концов строители вообще прекратили приходить. Я стал просить Камаля вернуть их.

— Вы лишились их уважения. Ничего не поделаешь.

Это было не похоже на Камаля. Он не любил проигрывать. Я подумал, уж не выгадывает ли он что-нибудь на моих неудачах. Но сил на решительные действия уже не осталось: я удалился в кухню и свернулся там калачиком. В этот момент зазвонил телефон. Это был Франсуа, французский экспатриант. Я не разговаривал с ним уже несколько недель.

— Был в Эмиратах, — сказал он. — Ну и придурки же там! Фанатики, как их еще назвать? Даже выпить там нельзя. Ты можешь поверить, целая страна без алкоголя?

Я ожидал, что следом Франсуа проклянет Марокко, как это он обычно делал. Но этого не произошло. Вместо этого француз принялся восхвалять королевство без всякой меры.

— Ты даже представить себе не можешь, как мы хорошо здесь живем. Люди здесь — святые. Святые, я тебе говорю!

— Но они никогда ничего не доводят до конца, — уныло сказал я. — А мои рабочие еще и ноги об меня вытирают.

Франсуа громко рассмеялся.

— Марокканцы — замечательные люди, — сказал он тепло.

— Мне казалось, что ты ненавидишь их.

— Ты с ума сошел, я их люблю.

К концу недели все рабочие вернулись в Дар Калифа. У меня поднялось настроение. Я спросил у Камаля, не он ли уговорил их вернуться. Мой помощник объяснил, что дело совсем не в нем, просто у рабочих появился повод вернуться.

— На следующей неделе Ид аль-Адха.

— И что?

— Им нужен бакшиш.

Для работодателя в Марокко нет времени хуже, чем праздник Ид. Нравится вам это или нет, но вам придется заплатить всем премии в размере недельного жалованья. Затем каждый возьмет себе дополнительную неделю отпуска и потребует оплатить ее опять же полностью. Мало того, от меня ожидалось еще и обильное угощение. Мастера намекали на то, что если мне не удастся поставить на стол достаточное количество кускуса с бараниной, то возникнут проблемы с завершением работы.

— Они все равно не собираются заканчивать эту работу, — сказал я, — так зачем же идти у них на поводу?

— Вы ничего не понимаете, — ответил Камаль.

Мы ходили в порт через день. Камаль проникал за ворота и вел переговоры с таможенниками, оставляя меня с одноглазым продавцом улиток. Через несколько недель я знал об улитках больше, чем профессор биологии. На все просьбы позволить мне сходить в порт вместе с ним Камаль отвечал отказом. Он сказал, что как только чиновники увидят меня, нам можно сразу забыть о контейнере. Ситуация усугублялась тем, что, как мы прослышали, из Англии вот-вот должен был прийти второй контейнер, набитый книгами.

— Вот теперь у нас появится настоящая проблема, — сказал Камаль.

— В нем просто старые книги.

— Теперь на нашей шее будет сидеть еще и цензура, — застонал мой помощник.

— Поверь, там нет ничего интересного для цензоров. Никаких картинок с голыми женщинами, ничего связанного с государственными тайнами.

— Попробуйте объяснить это цензорам.

Камаль исчез за главными воротами порта, вновь нарядившись официантом. А я часа два беседовал с марокканцем об улитках. Когда Камаль вернулся, лицо у него вытянулось и стало бледным, как слоновая кость, словно он только что повстречался с призраком смерти.

— Всё плохо.

— Насколько плохо?

— Очень плохо.

Я стиснул зубы.

— Они сказали, необходимо, чтобы все книги были переведены на арабский язык официальным переводчиком.

— Но там более десяти тысяч книг. И в каждой более двухсот страниц. — Я посчитал. — Это по меньшей мере два миллиона страниц.

— Официальный переводчик берет по десять долларов за страницу, — сказал Камаль. — Он может перевести четыре страницы в день. — Он достал калькулятор и стал считать. — Если этот парень будет переводить по четыре страницы в день, это займет у него пятьсот тысяч дней. Это больше чем тысяча триста лет.

— Мы можем нанять не одного, а больше переводчиков, чтобы ускорить дело.

Камаль снова защелкал калькулятором.

— В любом случае это обойдется вам в двадцать миллионов баксов.

Не слишком расстроившись из-за требований излишне рьяной цензуры, я принял решение все-таки заказать шкафы для библиотеки, независимо от того, будут ли в них стоять книги или нет. Я надеялся, что хлопоты по оборудованию библиотеки отвлекут нас от проблем с таможней. Мое внимание переключилось на доски. За время ожидания в местном порту я узнал, что Марокко импортирует большое количество древесины с Дальнего Востока и из Бразилии. Девственные леса гор Атласа и Рифа давным-давно вырублены. В наше время марокканцы стараются сажать только эвкалипты, которые растут быстро и дают им ценное топливо. Но есть дерево, которым королевство славилось с древнейших времен, — это кедр.

В Европе или в Соединенных Штатах я просто пригласил бы столяра и объяснил ему, что хочу, а все остальное было бы его заботой. В Марокко все намного сложнее. Как это прежде обстояло и со строительными работами, мне следовало самому найти и купить материалы и доставить их в Дом Калифа. После этого нужно было отыскать столяра, который снял бы мерки, сделал чертежи и превратил доски в книжные полки.

— Дело несложное, — сказал я.

— Вы удивитесь, — заметил при этом Камаль, — но в Марокко самые легкие работы выполнить тяжелее всего.

Теперь я понимаю, что он был прав. Сколько я ни пытался найти кого-нибудь, чтобы поменять дверные петли, вырезать стекло по размеру или покрасить оконную раму, моя просьба неизменно вызывала неприкрытый ужас. Неделями я патетически повторял одно и то же. Но если бы я поискал мастера, чтобы вырубить пятьдесят тысяч кусочков мозаики с десятками сложных конфигураций или вырезать узор длиной сто восемьдесят метров по штукатурке, работа была бы выполнена безо всяких слов.

— Нам потребуется много кедра, — сказал я.

— Я поищу на черном рынке, — ответил Камаль.

— А нельзя просто поехать на лесопилку и купить там доски?