Уильям Малвихилл - Пески Калахари

Продовольствия всегда не хватало. Если бы они хорошо питались, воевать было бы не так уж плохо — ведь все они были молоды, энергичны и сильны. Тот, кто заболел, не умер бы, да и вообще все продержались бы дольше. Но лепешки пеклись здесь из плохой муки на горьковатой от обилия солей воде, которая была похожа на молоко — так много содержала она извести. Время от времени какой-нибудь вол не выдерживал, таская тяжелые фургоны, и валился с ног. Животное убивали, и мясо шло в котел прежде, чем начинало портиться. Впрочем, ели его без особого удовольствия: уж слишком оно было теплым и совсем невкусным.

Это была странная война. Враг всегда оставался недосягаем. Даже бурам на их лошадях почти никогда не удавалось увидеть своих врагов. Солдаты тащились через пески, преследуя людей, чья вина состояла лишь в том, что кожа их была черного цвета. Кроме того они владели прекрасным скотом, которым ни с кем не хотели делиться. Германское правительство потребовало у гереро их землю и уплаты налогов скотом. Гереро отказались. Так началась война.

По утрам было еще прохладно, и солдаты шагали по мокрой траве. Затем поднималось солнце, песок раскалялся, а они все шли и шли… Обычно отряд состоял из трехсот или четырехсот солдат и двадцати-тридцати фургонов, влачимых полусумасшедшими волами, страдающими от мух и от упряжных ремней, натружавших их покорные спины. Кусты протягивали свои колючие ветви и рвали обмундирование; дешевые сапоги трескались, рассыхались и разваливались. Все стали похожи друг на друга: исхудавшие и пожелтевшие молодые лица заросли жиденькими бородками, изодранные мундиры засалились, винтовки поржавели, руки и ноги покрылись язвами. Время от времени кто-нибудь захлебывался от рыданий, и заставить его замолчать было невозможно. Случались и самоубийства.

В конце концов вся война свелась к борьбе за захват единственного колодца. Произошло настоящее сражение с гереро, которые отвечали солдатам огнем из захваченных винтовок и засыпали их стрелами. Немцы победили. Местные жители отступили на восток, уводя с собой женщин, детей и скот; все гереро ушли в дикие места, подобно израильтянам, бежавшим из Египта от гнева фараона.

Однако и силы солдат оказались уже на исходе. Они бросались на песок среди убитых и раненых и засыпали тяжелым сном. Офицеры и унтеры орали на них, но ничто не помогало: живых нельзя было отличить от мертвых. Утром они вырыли братскую могилу и похоронили товарищей. Позавтракали, собрали всех оставшихся лошадей и сформировали конный отряд. Он бросился преследовать гереро.

Погоня не представляла труда. Гереро отступали по полосе шириной всего около сотни ярдов. Солдаты, передвигаясь верхом на измученных лошадях, вскоре стали натыкаться на брошенные вещи: одеяла и женские безделушки, различную утварь и сломанное оружие, чугунки и всевозможные инструменты, реквизированные у немецких фермеров. То тут, то там можно было увидеть трупы погибших от ран, полученных в последнем сражении у колодца. Стали попадаться измученные люди, безразличным взглядом смотрящие на солдат: мужчины, женщины и дети, умирающие от жажды и отчаяния. Повсюду валялись издохшие собаки, лошади, коровы, козы. Некоторые из оставшихся в живых животные взбесились от жары и жажды и представляли серьезную опасность. Ужасны были трупы младенцев. Но страшнее всего — сидящие или распластавшиеся на песке живые и мертвые женщины с прильнувшими к ним детьми…

Зловоние, мухи, рев скота, стоны умирающих и трупы, трупы… В полдень отряд дошел до первого колодца, но он оказался забитым мертвыми телами гереро, тушами коров и быков. Солдаты расчистили колодец, однако на дне его оказалась лишь маленькая лужица крови. Они безуспешно попытались копать глубже. Воды не было. Песок раскалился настолько, что даже прилечь на него стало невозможно. Здесь не росло ни травинки. Лошадей негде было пасти. Поэтому отряд вынужден был двинуться дальше. На своем пути они встретили как-то группу очень старых женщин, каких Гриммельман раньше никогда не видел. Сбившись в кружок, женщины отсутствующим взглядом смотрели прямо перед собой, туда, где валялись какие-то кости. Одна из них, видимо, пыталась читать молитву, но с шевелящихся губ так и не слетело ни единого звука.

Однажды путь солдатам преградил мальчик с копьем в руке. Они открыли стрельбу, но, покачиваясь в седлах и от слабости едва поднимая винтовки, никак не могли попасть в него. Прозвучало не менее десятка выстрелов, а малыш все еще стоял невредимый. Солдаты засмеялись и отвели винтовки в сторону. Тогда один из офицеров, спешившись, подошел к мальчику, тщательно прицелился и выстрелил в него из пистолета. Мальчик упал. Истерический смех сразу прекратился. Все двинулись дальше.

Отряд пришел к следующему колодцу, но и он был приведен в негодность противником: глубокий ствол оказался доверху забит. Гриммельману каким-то образом удалось спуститься на дно, протиснувшись между громадными еще теплыми и скользкими от крови тушами буйволов. Наполнив несколько котелков горькой и соленой водой, он стал карабкаться наверх, молясь о том, чтобы туши не рухнули и не оставили его навсегда в зловонном колодце. Солдаты сварили кофе. Вслед за Гриммельманом спускались в колодец и другие. Кто-то нашел огромное гнездо ткачиков [15] Ткачики — семейство птиц отряда воробьиных. Наиболее крупные из них (буйволовые ткачики) достигают в длину 25 см. Строят закрытые висячие гнезда шарообразной, яйцевидной или бутылочной формы. Гнездятся большими колониями (до нескольких сотен гнезд) . Они разодрали его и скормили обезумевшим от голода лошадям вместе с коровьим пометом и колючками.

Потеряв всякую способность преследовать и тем более сражаться с противником, отряд повернул назад. Солдаты ослабли и испытывали такой же ужас, какой они внушали гереро. Лошади падали, а вместа с ними падали и солдаты. Каждые полмили стоили отряду лошади. Пешие собирались группами и, кое-как держась друг за друга, пытались устоять на ногах.

Прошла ночь, наступило утро… Отряд теперь представлял собой растянувшуюся колонну обезумевших, спотыкающихся людей, борющихся со страшной апатией и охваченных единственным сильным желанием — хоть как-нибудь переставлять ноги и идти вперед. Стервятники неотступно преследовали колонну. Вот пала последняя лошадь, последняя винтовка полетела в песок.

Большинству солдат все же удалось присоединиться к главным силам, однако почти никто из них не помнил, каким образом это случилось. Только придя в себя, они узнали, что война уже кончилась…

Мир крайностей, затерянный мир человека, стоявшего на грани первобытности, мир древнейшей растительности. Вступив в пустыню, всегда возвращаешься к прошлому…