Ю. Головнина - На Памирах. Записки русской путешественницы.

В Ак-Басаге (Белый порог) нас приветствовал новый, алайский старшина, во владения которого мы отныне вступали. Очень они величественны, эти старшины: в дорогом, обыкновенно темно-синем суконном халате, с широчайшим металлическим поясом, украшенным серебряными бляхами, в белой чалме и почему-то всегда в синих очках, они импонируют важностью своей осанки.

В горах болезни глаз действительно встречаются нередко: общий всему окружающему светлый, серовато-желтый тон, благодаря чистоте и разреженности воздуха с большою яркостью отражает солнечный свет; но сдается мне все-таки, что синие очки у волостных старшин преимущественно надеваются для вящего парада, так как у простых смертных, даже и зажиточных, мы их не видали.

На месте мы застали большое общество: кроме юрт, выставленных для нас, и нашей собственной, выстроился еще целый ряд палаток нашей охотничьей команды; тут же расположился лагерь полковника М — го с частью его обоза, его саперы и солдаты с офицерами, помогавшими в работах; случайно здесь же остановился на. дневку отряд казаков с офицером, идущих на афганскую границу. Все случайно встретились здесь, и оживление в лагере было полное. Настала холодная ночь, перед рассветом полил дождь, не прекращавшийся до позднего утра; когда мы встали, верхушки всех окрестных гор были занесены снегом и на яркой зелени травы он был красив и не обычен.

На сегодня была назначена охота на илликов [20] Дикая коза (Cervus capriola) , для чего спозаранку стали собираться киргизы, испытанные охотники, езжавшие еще с ген. Ионовым и знавшие места в совершенстве. Двое из них приехали на яках [21] Bos gruniens , которых здесь называют кутасами. Надо признаться, что большой мужчина в лохматой шапке, с ружьем за плечами торжественно отправляющийся в поход на корове, производить довольно забавное впечатление. Однако як в горах поистине неоценим, так как несет на себе самые разнообразные обязанности: в качестве вьючного животного он с терпением и удивительною выносливостью, поднимает значительные тяжести; он же заменяет верховую лошадь, при чем в горах карабкается по скалам, как кошка, несмотря на свою массивную внешность; особенно ценны яки на ледниках и в глубоких сне гах, по которым двигаются свободно, очень мало проваливаясь; як также и единственная здесь молочная скотина. Словом в горах; на больших высотах, як зам еняет и верблюда, и лошадь, и корову и зажиточные хозяева водят их большими стадами. Молоко их несколько гуще коровья го и очень скверного вкуса — я, по крайней мере, до конца не могла помириться с ним и сделать под ряд более одного двух глотков; в кушанье или с чаем оно сносно. Управляют кутасом помощью продетого в носовую перегородку деревянного или железного кольца, к которому привязана веревка. Нрав у него, вероятно, доверчивый и покорный; это я заключаю из того, что мни не раз случалось видеть кутаса, привязанного веревкою, или к кустику травы, или к крошечному камню. Видя перед носом вытянутую веревку, он по-видимому непоколебимо верит в то, что привязан крепко и уже не делает никаких попыток к освобождение. Не думаю, чтобы эту пассивность можно было объяснить опасением боли, так как отверстие для кольца в носовой перегородке, в противоположность верблюдам, не представляет собою раны.

Остальные наши спутники, не поехавшие на охоту, разбрелись по своим делам: доктор рисовать, М. М. собирать своих козявок. Дождь почти прекратился, хотя изредка вновь принимался моросить словно сквозь сито; небо хмурое; холодом дуло с гор — тоскливо и неуютно. « Месяц обмывается», заметил М — кий.

Вечером явилась слабая надежда, что к завтрашнему дню месяц окончит свой продолжительный и скучный туалет, так как тучи поднялись и поползли по лугу к ущелью. Значительная высота, (около 9000 футов) уже дает себя чувствовать: появилась одышка, быстрая усталость при ходьбе, легкое кровотечение носом. Несмотря на сырость, воздух имеет свойство страшно сушить кожу: лицо начинает лупиться, руки, помимо бронзового цвета, который они у нас приобрели, как-то съежились, ладони и концы пальцев стали шершавыми. М — ский уверяет, что все это игрушки в сравнении с тем, что предстоит за Алаем, и что особенно пострадают там нос и губы. Сегодняшняя охота дала одного ил лика, убитого М — м.

6 июля. Охотники опять отправились в горы. Утро было великолепное, но с полудня подуло снова холо дом, загремел гром и полил сильнейший дождь с градом; теперь моросить, словно у нас в России в глубокую осень. Цветут незабудки голубые, розовые, белые.

Сейчас вернулся муж мокрый, голодный, но гордый, как здешний волостной: он убил киика-козла [22] Горный козел (Capra Sibirica). Иллик держится в горных можжевеловых лесах; киик же — на границе снега, на обрывистых скалах, лишь зимою спускаясь несколько ниже. в Алайскую долину. лет пяти, с прекрасными рогами. Он говорить, что так волновался, стреляя в стадо, что дрожавшие руки не могли справиться с ружьем и только восьмым выстрелом экспресною пулею свалил козла, который и упал на месте, словно пораженный громом. Охотники увидали стадо давно, когда еще взбирались на гору, но стрелять было неудобно; поднявшись же наверх, они потеряли было его из виду, но киргиз вскоре заметил, что киики спустились вниз и успел указать на них охотникам. М — в дал два выстрела, но промахнулся, тогда поднял пальбу и муж. Замечательно, что вначале канонады стадо не пыталось скрыться, а лишь растерянно топталось на месте и смотрело во все стороны, очевидно не понимая, в чем дело.

Пуля вошла козлу в правое плечо, которое и раздробило, так что скелет испорчен, не годится и шкура для чучела, так как убитое животное тащили волоком по камням вниз.

Зрение киргиза поразительно, как по своей дальнозоркости, так и по привычке различать предметы на громадных расстояниях: киргизы всегда первые указывали дичь и лишь тогда наши солдаты, обладающие также привычным, выдающимся зрением, замечали указанное стадо; остальным же удавалось отличить его от окружающей обстановки на более близком расстоянии.

Завтра нам предстоит, по-видимому, довольно трудный перевал через Талдык, с крутым спуском.

Бог мой, что сталось с нашими, вначале довольно приличными костюмами. Сверх истрепанных черкесок приходится от холода нацеплять на себя платье, с черкесками ничего общего не имеющее: так, для пребывания в юрте я надеваю сверху свою черную драповую кофточку с модными широкими рукавами; на голове красуется преглупая сартская тюбетейка, в которой приходится и спать; громадные мужнины охотничьи сапоги, порыжелые от дряхлости и обильно смазанные салом, также мало способствуют изяществу моего костюма, а когда я на Памирах облекусь в широчайшие кожаные чембары, в которые, по примеру туземцев, запрячу полы своей черкески, живописность последнего приспособления, вероятно, затмит собою теперешнюю. Холод и дикая обстановка решительно парализуют даже самые слабые стремления к изяществу.