Леонид Платов - Архипелаг исчезающих островов

Сейчас в полной мере сказалось значение открытой нами земли!

“Метеостанция Земли Ветлугина сообщает, — быстро стучал ключом Таратута, — что в августе 193* года ледовые условия в северо-восточной части Восточно-Сибирского моря будут значительно более благоприятными, чем обычно. В частности, Земля Ветлугина будет доступна не только для ледоколов, но и для ледокольных пароходов. Ветры южной половины горизонта отодвинут пловучие льды с пути кораблей. Полынья у острова Врангеля вытянется дальше к северо-западу. Поэтому Земля Ветлугина рекомендует капитанам следующий маршрут…”

Сбылось то, о чем когда-то мечтали я и Андрей, — с Земли Ветлугина давались ледовые прогнозы и указывались наиболее удобные маршруты кораблям.

Вот когда пришлось нам поработать — по обычаю советских людей, побольше и получше перед праздником!

Надо было приготовить помещение для гостей, расчистить аэродром, оборудовать нечто вроде пристани и при всем том не ослаблять регулярных наблюдений за погодой и поведением дрейфующих льдов.

Выручало то, что мы деятельно помогали друг другу. Васечка Синицкий зачастую совмещал со своими обязанностями метеоролога также и обязанности гидролога. Тынты обучился обращению с простейшими приборами и очень гордился тем, что узнает погоду Арктики на день раньше, чем все остальное население Союза. В свою очередь, Васечка, обрядившись в белый фартук, орудовал у плиты. Правда, в битки из медвежатины он добавлял слишком мало уксусу и перцу и мясо поэтому припахивало рыбой, зато всегда удавался суп из консервов.

— Настоящий полярник должен уметь все, — бодро говорил Васечка, разливая уполовником суп по тарелкам. — Правильно, Алексей Петрович?.. И швец, и жнец, и на дуде игрец…

При этом он как-то по-особенному, мальчишеским, быстрым движением откидывал со лба длинные волосы. У кого-то я уже видел это движение. У кого же?..

— Это он у вас перенимает, Алексей Петрович, — снисходительно пояснил Таратута. — И разговаривать старается, как вы. Если взгрустнется ему или устал, говорит: “Забавно”. Так, знаете ли, протяжно: “Заба-авно”…

Васечка побагровел и поперхнулся супом. Я поспешил переменить тему разговора, но потом долго думал о нем.

Вот как! Значит, у меня уже есть зеркало, в которое я могу глядеться иногда? Нашелся молодой человек, юноша, который подражает мне, перенимает у меня словечки, жесты, привычки, мысли, мое хорошее и дурное?.. О, теперь надо держать ухо востро, быть намного строже, требовательнее к себе, чем я был раньше!

…Караван кораблей во главе с “Пятилеткой”, выйдя из Океанска, уже двигался к Земле Ветлугина.

Вскоре мы вступили в непосредственную радиосвязь с лидером каравана.

Как-то вечером Таратута положил передо мной на стол только что полученную радиограмму:

“Прогноз на сегодняшний день принял. Спасибо. Капитан “Пятилетки”.

— Кто капитан? Спросите его. Тюлин? Федосеич?

— Капитан Тюлин проводит караван в море Лаптевых. Капитан “Пятилетки” — Сабиров.

— Говорит начальник полярной станции “Земля Ветлугина” Алексей Ладыгин. Здравствуйте, товарищ Сабиров. Ваши друзья по двум арктическим походам приветствуют вас и от души поздравляют с новым назначением.

— Спасибо. Дорога знакомая. Не беспокойтесь, доведем караван. С вашей помощью идем в обход тяжелых льдов.

— Почему говорите: “доведем”?

— На борту — правительственная комиссия. В полном составе стоит со мной рядом у аппарата. Уступаю ей место.

Пауза.

— Здравствуйте, дорогие товарищи зимовщики! На проводе Малышев и Овчаренко. С гордостью следим за безукоризненной работой полярной станции. Ваши точные и своевременные ледовые прогнозы дают возможность намного сократить путь к Земле Ветлугина. На будущей неделе будем у вас!..

И в положенный срок четыре дымка показались над горизонтом.

Вскоре, лавируя между льдинами, к земле подошли три ледокольных парохода, ведомые “Пятилеткой”, и бросили якорь в бухте.

Мы встретили дорогих гостей.

— Хуторок у вас, хлопцы, ничего, подходящий, — говорил Овчаренко, с удовольствием осматриваясь по сторонам. — Мы так и называем в Океанске: Заполярный Хуторок…

— Чего лучше! — усмехнулся Степан Иванович. — Соседей нет, ссориться не с кем. А с медведями, говорят, уже поладили…

Овчаренко деловито постучал ногой по земле, будто пробуя ее прочность.

— Фундамент только, слышно, подгулял, оседает. Но это, хлопцы, ничего! Подправим фундамент, укрепим! Еще двести — триста лет простоит. Сколько надо советской власти, столько и простоит!..

Корабли доставили на Землю Ветлугина несколько новых разборных домов и различное оборудование. Прибыла и наша смена — новые зимовщики, а также бригада рабочих, которые должны были заняться укреплением архипелага.

Гости из Москвы начали прибывать на другой день самолетами.

Мы давали для самолетов радиопеленг.

Снова, как год назад, завертелась на столе перед Таратутой пластинка патефона и, срываясь с нее, понеслись в эфир звуки старой песни о мужественных моряках:

Мы звали гостей этой песней!

На первом самолете прилетел Андрей.

— Ну, многая лета нашим островам! — сообщил он, торопливо обменявшись со мной рукопожатием. — Там, Лешка, такой проект отгрохали — и простой и экономичный! Снова опреснители в ход идут!

Из-за спины его, раскланиваясь и поправляя пенсне, выдвинулся улыбающийся Союшкин. За два арктических похода он научился широко улыбаться — это было одно из его достижений.

— Чудесный проект, Алексей Петрович! — подтвердил он. — Лизавета Гавриловна ознакомила меня только в общих чертах, но должен сказать, что я…

Я извинился перед ними, потому что Тынты делал мне знаки с наблюдательной вышки: приближался второй самолет. Я поспешил к аэродрому.

Один за другим выходили из самолета пассажиры, закутанные в меховые пальто, разминая затекшие от долгого сидения ноги, с удивлением и восхищением осматриваясь по сторонам.

Вдруг кто-то сказал из-под шарфов и капюшона знакомым звонким голосом:

— Так вот она какая, наша земля! А я думала, побольше… Но красивая! Мне нравится.

Передо мной стояла Лиза.

Она откинула капюшон и, улыбаясь, огляделась по сторонам.

— Рыжик, ты?.. — только и мог сказать я, тряся ее маленькую руку.

Лиза — хорошее имя, но почему-то выговорилось не Лиза, а Рыжик…

Она искоса посмотрела на меня, не отнимая руки:

— О, ты назвал меня Рыжик?.. Это во второй раз… Помнишь, когда это было первый раз?

— Помню, — сказал я: — Нескучный сад.

— Я рада, что помнишь…

Мгновенье мы стояли молча, потом она осторожно высвободила руку и спрятала ее под малицу.