Джером Джером - Трое в лодке, не считая собаки

— Море! — воскликнул мой шурин, с чувством вкладывая билет юнцу в руку. — Да его вам хватит до гроба, а моцион! Да сиди вы сиднем на этом вот корабле, получите больше, чем крути вы сальто на берегу.

Он сам — мой шурин — вернулся на поезде. Он сказал, что вполне может поправить здоровье и на Северо-западной железной дороге.

Другой мой знакомый отправился в недельный вояж вдоль побережья. Перед отходом его посетил стюард и спросил, будет ли он платить за каждый обед отдельно, или расплатится за весь стол сразу.

Стюард рекомендовал последнее, так как в этом случае будет гораздо дешевле. Он сказал, что вся неделя обойдется тогда в два фунта пять шиллингов. Он сказал, что на завтрак подают рыбу и жареное мясо; ленч бывает в час и состоит из четырех блюд; обед в шесть (суп, рыба, entree , жаркое, птица, салат, сладкое, сыр, десерт) [5] Обед в шесть (суп, рыба, entree, жаркое, птица, салат, сладкое, сыр, десерт). — entree, блюдо (закуска), подаваемое перед жарким. . И легкий мясной ужин в десять.

Мой приятель решил остановиться на двух фунтах пяти шиллингах (он едок что надо) и выложил деньги.

Ленч подали, как только они отошли от Ширнесса. Мой приятель не проголодался так как думал, и удовлетворился ломтиком вареной говядины и земляникой со сливками. Весь день после этого он находился в раздумье. Иногда ему казалось, что неделями он ничем кроме вареной говядины не питался. А иногда — что годами только и жил на землянике со сливками.

Равным образом ни говядина, ни земляника со сливками не были счастливы. Им, можно сказать, не сиделось на месте.

В шесть пришли и сказали, что обед готов. Это сообщение не вызвало у моего приятели никакого энтузиазма. Но он осознавал, что некую часть из этих двух фунтов и пяти шиллингов следует отработать, и, хватаясь за снасти и прочее, спустился в буфет. У подножия лестницы его приветствовало смешанное благоухание лука, горячей ветчины, жареной рыбы и овощей. К нему со льстивой улыбкой подошел стюард и спросил:

— Что вам принести, сэр?

— Унесите меня отсюда, — был слабый ответ.

Тогда его быстро вывели, прислонили к стене, с подветренной стороны, и оставили.

В продолжение следующих четырех дней он вел простую безупречную жизнь, питаясь галетками с содовой [6] В продолжение следующих четырех дней он вел простую безупречную жизнь, питаясь тощими галетками с содовой. — У Джерома здесь смешной фрагмент, основанный на свойствах препозитивного определения, которому в русском языке соответствия нет. Речь идет о популярных сухих печеньях (галетах), Thin Captain’s Biscuits, которые выпускались английской фирмой «Хантли и Палмер» до 1939 г. Бренд переводится как «тонкие капитанские галеты» (ср. устойчивое выражение ship’s biscuit — корабельное печенье, собственно, «галета»). Джей, описывая страдания приятеля, рассказывает, что тот «вел простую безупречную жизнь»…on thin captain’s biscuits, и добавляет «я имею в виду, что тощие были галеты, а не капитан» (I mean that the biscuits were thin, not the captain). С точки зрения английской грамматики, Thin Captain’s Biscuits, в данном случае, вполне можно понимать и как «тощие капитанские галеты», и как «галеты тощего капитана». В 1907 г., например, фунтовая упаковка Captain’s Thin стоила 8 шиллингов и 9 пенсов; это было недешево, и отсюда понятна ирония Джея, который подразумевает, что на такие деньги остается вести простую безупречную жизнь, т. к. на какую-либо другую еду ничего не останется. . Однако ближе к субботе он исполнился самонадеянности и отважился на слабый чай с тостами. А в понедельник он уже объедался куриным бульоном. Он сошел с корабля во вторник, и когда тот дымя отходил от причала, посмотрел вслед с сожалением.

— Он уходит, — сказал мой приятель. — Он уходит. А с ним на два фунта еды, которая вся моя и которая мне не досталась.

Он сказал, что если бы ему дали еще денек, он бы наверняка все исправил.

Так что я решительно воспротивился прогулке по морю. Нет, как я уже объяснил, не ради себя. Мне никогда не бывает дурно. Просто я опасался за Джорджа. Джордж заявил, что с ним все будет в порядке, и ему даже понравится, но вот мне с Гаррисом он посоветует об этом даже не помышлять — он просто уверен, что мы оба будем болеть. Гаррис ответил, что собственно ему самому всегда было в высшей степени странно, каким это образом людям на море удается заболевать. Он сказал, что люди, должно быть, делают это нарочно, чтобы порисоваться. Он сказал, что самому-то ему часто хотелось заболеть, но никогда не получалось.

Затем он начал травить байки о том, как пересекал Пролив в такую страшную качку, что пассажиров пришлось привязывать к койкам, а на корабле оставались только два живых существа, которые не болели — он сам и еще капитан. Иногда это был он сам и второй помощник, но как правило, это был он сам и еще кто-нибудь. Если это был не он сам и еще кто-нибудь, тогда это был он сам.

Загадочный факт, но морской болезнью вообще никто никогда не страдает — на суше. На море же вы натыкаетесь на целые толпы больных, на целые пароходы. Я еще никогда не встречал человека, на суше, который знал бы вообще, что такое морская болезнь. Где эти тысячи тысяч страдальцев, которыми кишит каждое судно, скрываются на берегу — тайна.

Будь большинство таких похожи на малого, которого я видал как-то на ярмутском рейсе, я объяснил бы эту обманчивую загадку с легкостью. Помню, мы только что отошли от Саутэндского пирса; он высунулся в один из люков крайне опасным образом. Я поспешил на помощь.

— Эй! Ну-ка назад! — сказал я, тряся его за плечо. — Свалитесь за борт.

— О господи! Ну и хорошо.

Вот все, что мне удалось из него выжать. С тем пришлось его и оставить.

Три недели спустя я встретил его в кофейне, в гостинице в Бате. Он рассказывал о своих путешествиях и с жаром распространялся о том, как обожает море.

— Как я переношу качку? — ответил он на завистливый вопрос робкого юнца. — Что ж, однажды , признаться, меня слегка мутило. Это было за мысом Горн. Наутро судно потерпело крушение.

Я сказал:

— Простите, а не вас это как-то слегка, хм, мутило на Саутэндском рейде? Вы еще хотели оказаться за бортом?

— На Саутэндском рейде? — переспросил он с озадаченным выражением.

— Ну да. По дороге на Ярмут, три недели назад.

— Ах тогда! — ответил он, просияв. — Да, вспомнил. В тот день у меня была мигрень. Это, знаете ли, пикули. Ужаснейшие пикули, которые мне вообще доводилось пробовать на порядочном корабле. А вы их не пробовали?

Что касается меня, я открыл превосходное средство против морской болезни. Нужно просто сохранять равновесие. Вы становитесь в центре палубы. Корабль вздымается и зарывается носом; вы балансируете так, чтобы все время держаться прямо. Когда нос корабля поднимается, вы наклоняетесь, пока палуба почти не коснется вашего носа. Когда задирает корму, вы откидываетесь назад. Час-другой помогает отлично. Правда неделю вы так не пробалансируете.