Сергей Обручев - По горам и тундрам Чукотки. Экспедиция 1934-1935 гг.

Только на следующий день, наконец, малые сани выезжают в Чаун. Они быстро скользят по льду вдоль берега, затем поднимаются на перевал через Певекскую гору. Звук мотора смолкает. И целых десять дней мы ничего не знаем о результате поездки.

Между тем становится все темнее и темнее. Большие сани готовы, но ехать на них нельзя. Только к десяти часам светает, и три-четыре часа тянутся сумерки; можно читать у окна, ходить на лыжах. Но> часто, при низких облаках, видимость так плоха, что, идя на лыжах, двигаешься в какой-то белесой мгле и замечаешь яму только тогда, когда лыжа уже наполовину повисла над ней.

Ковтун решает использовать темное время для определения астропунктов. Так как он уже определил пункт в Певеке, то 1 декабря он уезжает на собаках на Шелагский мыс [9] Астрономические пункты являются необходимой основой для карт. Наблюдая при помощи точных инструментов (теодолит или универсал) положение звезд и одновременно определяя разницу времени между данным местом и известными пунктами (обычно крупными радиостанциями, которые в определенные часы передают Сигналы времени), можно вычислить положение места наблюдений с большой точностью. Имея несколько таких точно определенных точек в разных местах карты, можно «привязать» к ним маршруты, пропорционально удлинив или укоротив их, или «привязать» к астропунктам сеть треугольников, связывающих горные вершины, и таким образом придать карте большую степень точности. . Попасть туда на аэросанях невозможно: приезжающие со станции рассказывают очень красочно, как на пути им приходится преодолевать громадные торосы, перетаскивать через них нарты и собак, скатываться в воду, выступающую во впадинах.

От Яцыно нет никаких известий. Мы начинаем волноваться. При самых плохих условиях он должен вернуться через пять-шесть дней. Только в ночь на 6 декабря, когда мы все уже спим, открывается дверь струя морозного воздуха проникает в комнату, и появляется Яцыно с лицом, закутанным обледенелым шарфом. Прежде всего он берет кружку и пьет без конца воду: он прошел 45 км в теплом меховом костюме. Оказывается, с санями на обратном пути произошла небольшая авария; вдвоем с пассажиром, которого Яцыно прихватил с собой из Чауна, он не мог исправить повреждения, и пришлось оставить сани на берегу к югу от Певекской горы. По рассказам Яцыно, езда на санях в это время, в темноте, да еще с пассажиром, мало опытным и не могущим оказать помощи даже при заводке мотора, очень трудна.

Приходится отправить спасательную экспедицию, а больших санях. Они могут уже пройти по льду вокруг мыса Валькумей — морозы последних дней закрыли трещины.

Большие сани вернулись очень быстро, через день к вечеру, но малым не суждено было так скоро достигнуть базы: в двух километрах от Певека у них прекратилась подача бензина из-за поломки бензинопровода.

Ночью началась пурга, которая продолжалась трое суток, и сквозь вихри поземки мы могли видеть черный силуэт саней в проливе за косой.

Я так подробно говорю о всех этих неудачах первых наших опытов, чтобы показать, как много внимания и опыта требуют аэросани. Хотя наши водители все были хорошими мотористами, а Денисов и Курицын имели большой опыт работы специально с_ аэросанями и глиссерами, все же открывались все новые и новые подробности в работе, требовавшие новых и новых перемен и приспособлений. Только во второй половине зимы мы вполне овладели санями и могли уже всецело на них положиться.

Обычно на Крайнем Севере геологические исследования прерываются на темные и холодные месяцы, когда продуктивность работы мала. В одной из своих книг я описывал, как мучительна была геологическая работа в Якутии в декабре при шестидесятиградусных морозах. Но на этот раз у нас не было выбора — в начале марта я хотел закончить изучение Чаунского района и перейти через хребты в верховья Большого Анюя.

Поэтому как только дни начали становиться светлее, надо было приступить к дальним поездкам, хотя мы хорошо понимали, что на аэросанях ездить еще очень трудно.

Четвертого января большие аэросани с Ковтуном и двумя водителями вышли через Чаунскую губу до о. Айона, чтобы определить на западном его конце астрономический пункт. Громадный о. Айон занимает вход в Чаунскую губу и до 1935 г. еще не был как следует нанесен на карту. Его унылая равнина тянется с запада на восток на 60 км. Летом здесь кочуют чукчи, приходящие весной с материка со своими стадами, а зимой остаются только две-три семьи [10] Позже на о. Айон был основан поселок колхоза Энмитагино — чукчей оленеводов; олени этого колхоза пасутся на богатых пастбищах острова; население так быстро увеличилось, что уже в 1947 г. в поселке была открыта школа. .

Поездка на Айон была очень трудна, тем более что мы не знали, покрыта ли губа в середине сплошным льдом и нет ли там непроходимых трещин или громадных торосов. Дни — вернее сумерки — были еще так коротки, что за один день наши товарищи не успели сделать всего маршрута и, найдя на южном берегу острова плавник, заночевали. На западной оконечности им удалось за две ночи закончить определения и поставить высокий знак из плавника.

9 января шум пропеллера возвестил о возвращавшихся санях. В этот день им удалось, выехав еще затемно, дойти за один день до Певека — и люди устали и основательно продрогли. Сегодня тридцать градусов мороза и ветер 3 балла — а водитель должен все время смотреть вперед. Тело еще можно хорошо защитить — мы сшили здесь полные комплекты полярного обмундирования, — но очень трудно закрыть лицо.

За горячим кофе, на который с жадностью набрасываются приезжие, они рассказывают о переезде, и мы обсуждаем планы на будущее.

Большие сани после этого большого перехода по торосам Чаунской губы снова требуют ремонта. Денисов очень строг к своим саням и ни за что не выйдет в маршрут, если есть неполадки. А теперь дело серьезное: от ударов о торосы стали вырываться заклепки на задних лыжах, и скоро отвалятся обе подошвы. Надо отодрать их и заклепать новыми заклепками большего диаметра. Это кропотливое дело, особенно когда нет готовых заклепок. У малых саней также надо на всякий случай укрепить хомутами пострадавшие лыжи.

После ремонта малые сани с Ковтуном и Яцыно и с астрономическими инструментами могут ехать к западному берегу Чаунской губы, к горе Наглойнын, где надо определить астропункт у острой отдельной скалы в море, которую давно облюбовал Ковтун. Это сэкономит нам время: когда будут готовы большие сани, мы перейдем на них прямо в Чаун, в нашу южную базу.

13 января уходят малые сани, а 20-го, наконец, отправляются и большие. Мы погружаем в них свыше тонны— нам так много надо перевезти на новую базу, что только пределы емкости саней и суровое запрещение Денисова мешают нам грузить еще и еще. Серые темные облака с утра стелются над Певеком, но мы ведь едем на юг, и даже надеемся увидеть сегодня солнце. Мы знаем, что оно уже несколько дней, как всходит и заходит за Певекской горой.