Евгений Кравченко - С Антарктидой — только на Вы

Вскоре Лялин с гидрологами с воздуха нашли уже ледовое поле, к которому подошли корабли, и мы быстро наладили «воздушный мост» с Антарктидой. Перелетев на берег в «Молодежную», расконсервировали Ил-14, облетали их и началась работа. Шляхов ушел в «Дружную». Мы с ним обменивались телеграммами, но ни от него, ни от меня никаких экстраординарных решений не потребовалось: все экипажи работали на редкость слаженно и успешно, без предпосылок к авиационным происшествиям и самих АН.

Наша работа в «Мирном» началась не совсем обычно. До сих пор во все экспедиции отмечали, что припайный лед возле станции взламывается во второй половине января. Но в том, 1977 году, он разрушился почему-то на месяц раньше, его обломки течением вынесло в море Дейвиса, и там, в районе острова Дригальского возникла широкая полоса спрессованных льдин. Когда начальник экспедиции Валерий Иннокентьевич Сердюков стал подходить к «Мирному», он дал указание найти подходящее место для причаливания и выгрузки кораблей. Мы ответили, что припая нет, кругом — чистая вода...

Вначале это сообщение на судне восприняли как шутку, а потом, как розыгрыш. Когда же мы убедили Сердюкова, что и не собирались шутить, он встревожился по-настоящему. Дело в том, что, помимо обычных грузов, судно доставило в «Мирный» несколько новых тягачей. Что с ними делать, как и куда теперь выгружать?

Он попросил нас провести на Ил-14 ледовую разведку в бухте Депо, бухте Фарр и в районе Восточного шельфового ледника. Мы быстро подготовили машину, взяли с собой опытнейшего гидролога Бортникова и взлетели.

Низкая сырая облачность сразу же придавила нас к морю. Сильные, грубые порывы ветра начали трепать машину. Не заставило себя ждать и обледенение — Ил-14 стал быстро тяжелеть, плохо слушаться рулей, и нам со вторым пилотом пришлось работать в очень тяжелых условиях, Я даже не мог припомнить, когда в последний раз попадал в такую неприятную передрягу. Временами облачность падала на воду и приходилось на свой страх и риск пробивать ее, моля об одном — только бы по курсу полета не подвернулся какой-нибудь шальной айсберг.

В бухтах припая тоже не было. Решили пробиваться к берегу Восточного шельфового ледника, но в тумане, круто замешанном на падающем с неба дожде пополам со снегом, рассмотреть детально ничего не смогли и пошли дальше на восток к острову Победа.

Я держал машину на высоте пятьдесят метров и все же мне казалось, что волны — черная, угрюмая, бушующая масса воды, сплошь покрытая пеной, — вот-вот захлестнут кабину. Мне иногда чудилось, что я слышу сквозь гул двигателей рев ветра, который нещадно хлещет море. Каким шестым чувством я почувствовал опасность впереди, не знаю, но почему-то, чисто инстинктивно, взял штурвал чуть на себя. Машина слегка «вспухла», и вдруг мы увидели под собой рождение Хаоса. Айсберги, огромные льдины ворочались в кипящей воде, как живые. Какая-то чудовищная мельница перемалывала горы льда, и если бы я не увидел ее работу собственными глазами, никогда бы не поверил, что в природе существуют силы, обладающие такой мощью, вообразить которую человек не может. Миллионы тонн льда уходили под воду, вырывались из ее глубин, рушились, взрывались... Ни до этого, ни после ничего похожего мне больше видеть не довелось — грозная, злая, взбешенная Антарктида играла своими мускулами, словно демонстрируя нам, людям, свое беспредельное могущество, о котором мы даже не подозревали.

— Командир, — окликнул меня штурман, и я уловил в его голосе удивление, — а, ведь, до острова Победы нам еще лететь минут шесть...

— По-моему, мужики, на наших глазах кто-то пережевывает этот остров.

И действительно, когда мы подошли к месту, где привыкли видеть широко раскинувшуюся ледовую равнину, вместо нее нас ждал одиноко лежащий невысокий айсберг шириной около пяти километров. А за ним снова море, свободное от льда.

— По моим наблюдениям остров разломало, — доложил Бортников начальнику экспедиции, — и здесь сейчас творится такое, что ни одному судну я бы не посоветовал сюда и близко подходить. Обломки острова выносит к северо-западу...

Нам удалось сделать еще один «разрез» с востока на запад, и снова — пусто. Мы пошли на посадку в «Мирный».

А через два дня циклон отошел, и Антарктида снова засияла, затихла и лежала под синим-синим небом, наслаждаясь покоем. Сердюков перебрался на берег, и мы уже с ним повторили полет к острову Победа. Наши предположения подтвердились — от огромного ледового массива осталась лишь узкая полоска длиной около 20 километров. Вопрос о выгрузке тягачей оставался открытым...

После долгих размышлений и споров решили проработать вариант их выгрузки на Восточный шельф (благо высота барьера позволяла), а потом перегнать своим ходом в «Мирный». Для этого им пришлось бы подняться по леднику далеко на юг, выйти на трассу, идущую с «Востока», и по ней уже спускаться к «Мирному». Но надо было вначале обследовать район перегона с воздуха, ведь новые машины должны были идти там, где до них никто не ходил. В этом полете мы встретились с весьма необычным явлением, которое вернуло мою память к событиям 1 — и САЭ, описанным позже Героем Советского Союза Иваном Ивановичем Черевичным в его книге «В небе Антарктиды». Чтобы не исказить его повествование, я приведу отрывки из нее:

«26 мая мы надолго распрощались с солнцем: началась полярная ночь...

Из «Пионерской» пришла радиограмма: «Сегодня погода летная, мороз пятьдесят четыре градуса, но полярники сделают все, чтобы принять самолет. Полоса отмечена кострами, с нетерпением ждем смену.»

После открытия станции на ней осталось шесть человек: начальник станции A. M. Гусев, инженер-аэролог В. К. Бабарыкин, геоморфолог А. П. Капица, радиотехник Е. А. Малков, плотник П. П. Фирсов и тракторист Н. Н. Кудряшов. Появилась Первая советская глубинная стационарная геофизическая обсерватория...

22 июня на Родине самый продолжительный день, а здесь — самый короткий. Светлые сумерки через какие-нибудь 2-4 часа сменяются ночью...

В день вывоза зимовщиков утром седьмого июня (1956 года) в «Мирном» дул слабый юго-восточный ветер. Как только просветлел горизонт, первым на старт вышел Ан-2. Спустя некоторое время поднялся в воздух и Ли-2.

Наша машина подошла к «Пионерской»...

Посадка прошла благополучно...

Но странно, почему идущий за нами Ан-2 не подает признаков жизни? Совсем недавно связь с ним была нормальной и мы знали, что он следует правильным курсом...

Так все-таки где Каш? (командир Ан-2 Алексей Аркадьевич Каш). Уж не случилось ли с ним чего? Нам надо было сейчас же взлететь и, если Ан-2 не может найти «Пионерскую», помочь ему вернуться в «Мирный». Я был уверен, что, как только мы будем в воздухе, связь с Кашем наладится.