Перси Фосетт - Неоконченное путешествие

Случилось так, что, когда мы остановились в одном поселке, а я отлучился по какому-то делу, из Макусани приехал помощник префекта, чтобы поздравить нас с прибытием. Боливийские офицеры, ехавшие с багажом, отстали, а из присутствующих никто не знал толком по-испански. Спас положение Тодд. Он вскрыл ящик с медикаментами, в котором оказалось шампанское (!), и устроил грандиозную попойку. Вернувшись, я обнаружил, что Тодд безопасности ради привязал ошеломленного помощника префекта к кровати в комнате гостиницы, где мы остановились, и, упорно называя его Джорджем, вливал в него огромными порциями шампанское прямо из бутылки.

Наутро наш гость очухался и не стал обижаться на нас за оказанный прием, очевидно, сочтя его одной из обычных выходок сумасшедших гринго. С андийскими чоло обращаются так безобразно, что их уже ничто не может удивить.

Несколько дальше по этой тропе чуть не погиб Костин. Мы шли гуськом по карнизу горы, который отвесной стеной обрывался к реке с высоты тысячи футов. Костин вел за собой мула и остановился прикурить; мул наткнулся на него и столкнул его в пропасть. Интересно и показательно, как быстро наши подсознательные реакции выражаются в целесообразных мышечных движениях.

В тот момент, когда Костин уже летел в пространство, его рука рванулась и крепко ухватилась за стремя, свисавшее с седла. Мул, привыкший ко всяким неожиданностям, успел вовремя упереться ногами и принял на себя тяжесть повисшего человека; ремень стремени и подпруга выдержали, и Костин, бывший в армии инструктором гимнастики, подтянулся на одной руке и вылез на тропу, прежде чем полностью осознал, что, собственно, произошло.

Мулы всегда ходят по внешнему краю горных троп, чтобы не цеплять вьюком за скалу с внутренней стороны, так как удары болезненно отзываются на их спине. Иной раз камень вырвется из-под копыта животного, и оно оступится; когда это случается, всадник бледнеет и старается выдавить из себя улыбку. Идти по карнизу очень опасно, однако еще опаснее ехать верхом по качающемуся висячему мосту, ибо доски настила дают мулу весьма ненадежную опору, и, если его нога попадет в щель между ними, всадник почти наверняка летит в несущийся внизу ледяной поток, откуда можно спастись разве что чудом.

Мы перебрались через реку Инамбари и вышли к Санто-Доминго, который когда-то, как говорили, был самым богатым золотым рудником Перу. Он расположен на самом верху горного хребта, протянувшегося между двумя глубокими долинами, в ручьях которых уже давно мыли золото. Рудник разрабатывался синдикатом, купившим его у некоего американца за 40 000 фунтов стерлингов. Американец в свою очередь приобрел его от какого-то индейца в обмен на корову и теленка — невероятная сделка, если принять во внимание ходячее поверье, по которому выдача иностранцу золотого месторождения влечет для неблагоразумного гибель семьи и его собственную смерть. Выход добываемого здесь золота составлял восемьдесят унций на тонну руды, но мне думается, что закладка новых выработок и необходимость постоянно улучшать дорогу поглощали большую часть прибылей синдиката.

За Санто-Доминго двигаться по тропе стало очень опасно из-за оползней, вызванных постоянными дождями. Караваны животных, доставляющих каучук из района реки Тамбопаты, разбили дорогу, наделав массу рытвин и выбоин, наполненных жидкой грязью. Наши мулы с монотонным хлюпаньем ступали в эти ямы, судорожно дергаясь всем телом, отчего мы так и подскакивали в наших жестких седлах. Горные склоны над нами заволакивались подвижной пеленой влажного тумана, а не дававший передышки дождь насквозь промачивал наши пончо и струйками стекал с ног. Даже растительность имела какой-то запачканный вид, за исключением огромных папоротников, буйно росших в расщелинах скал. Условия пути не изменились до самого Астильеро, где «Инка раббер компани» основала небольшую базу, которой заведовал шотландец по имени Ангус.

Два перуанских офицера, служивших в Астильеро, увидели в нас шпионов, посланных Боливией для сбора сведений о военном посте, находящемся в месте слияния рек Тамбопаты и Мальдонадо. Они вертели перед нами своими пистолетами и что-то гневно бормотали, пока мы не умиротворили их шампанским, добытым из ящиков с медикаментами. В конце концов его запасы сослужили нам хорошую службу! Офицеры подобрели и, более того, сделались куда как разговорчивыми, узнав, что мы держим путь к реке Хит.

— Вам не подняться вверх по ее течению, — заявил один из них. — Уж очень там свирепые дикари — вас ждет верная смерть! Их в тех местах тысячи — не то, что кучка тут, кучка там, как на большинстве рек, — а именно тысячи. Не так давно две роты солдат пытались подняться по реке, но понесли такие потери, что отказались от своего намерения и быстро вернулись. Можете мне поверить: этих дикарей вы даже не увидите, даже не узнаете, что они где-то поблизости, как вдруг вокруг вас засвистят стрелы, застучат по лодкам, поражая Людей направо и налево! Стрелы у них отравлены, одна лишь царапина — и вы погибли!

— Послушайте только, что случилось с одним немцем по имени Геллер, — вмешался другой. — Он отправился с отрядом по реке Хит на двадцати лодках, да еще сорок человек прочесывали заросли по обоим берегам. Но это не помогло. Дикари напали из лесу — отряд понес ужасающие потери, прежде чем Геллеру удалось отступить с теми, кто остался в живых. Его путешествие продолжалось всего девять дней, не больше. Нет, идти туда невозможно, уверяю вас!

От таких рассказов нашему доблестному капитану стало явно не по себе, и воображаю, какое облегчение доставило ему письмо от президента, в котором тот спрашивал, не сочту ли я возможным отпустить капитана в Ла-Пас для работы в районе Чако. Для меня это тоже было облегчение, так как унтер-офицеры, возмущенные тем, как он с ними обходился, уже подумывали, не отказаться ли им от дальнейшего участия в экспедиции, а мне меньше всего хотелось, чтобы между моими людьми были трения. Способность капитана к предстоящей работе также вызывала сомнение, а неумелое обращение с драгоценными геодезическими хронометрами уже привело к порче одного из них.

Нам пришлось ждать несколько дней, прежде чем удалось найти бателон, который довез бы нас до Мадре-де-Дьос. Все это время мы усиленно угощали астильерцев шампанским из ящиков с медикаментами. Нечего было и думать о том, чтобы забрать с собой этот громоздкий груз, поэтому Тодд делал все от него зависящее, чтобы их содержимое не пропало впустую, и глушил бутылку за бутылкой, словно лимонад.

Пришли известия, что индейцы племени чунчо ниже по реке настроены очень воинственно. Они напали на сборщиков каучука, поймали одного, обобрали его до нитки и отпустили, никого не убив. В сущности сами сборщики каучука провоцировали эти нападения, которых могло и не быть, если бы индейцев оставили в покое. Бателон следовало возвратить в Астильеро, и мы с Ли привели его в устье Тамбопаты. По пути мы увидели двух диких свиней, переплывавших Мадре-де-Дьос, которая в этом месте достигает 500 ярдов ширины. Для дикой свиньи это незаурядный подвиг. Мы подстрелили их, чтобы восполнить наши продовольственные запасы, но особенно полакомиться свежим мясом нам не довелось, так как оно пришлось весьма по вкусу боливийскому отряду, расположенному в устье Хит.