Игорь Латышев - Япония, японцы и японоведы

Что касается японских "сил самообороны", то во второй половине 80-х годов общественное мнение Советского Союза стало проявлять к ним заметное благодушие, чего прежде не наблюдалось. На протяжении ряда предшествовавших лет наши политологи-японоведы (Савин А. С., Марков А. П., Мажоров С. Т, Иванов М. И. и многие другие) были склонны сурово осуждать японский милитаризм, предполагая при этом, что в послевоенный период возникла угроза возрождения этого милитаризма. Потом, в начале 80-х годов, дискуссии, развернувшиеся по этому поводу в наших научных и журналистских кругах, привели их участников к выводу, что угрозу возрождения японского милитаризма не следует преувеличивать. А далее, в горбачевские времена, возобладала иная крайность: участились высказывания, что Япония - это миролюбивая, демократическая страна и ее военная политика не представляет ни для кого никакой военной угрозы. Сторонники этого благодушного отношения к Японии ссылались в подтверждении своей правоты на то, что численность японских "сил самообороны" не превышает 250 тысяч человек, что на их вооружении нет ни ядерных бомб, ни бомбардировщиков дальнего радиуса действий, ни межконтинентальных ракет, что в стране отсутствует всеобщая воинская повинность, а военные расходы Японии не превышают одного процента от валового национального продукта страны. И это благодушное отношение к военной политике правящих кругов Японии и ее "силам самообороны" как к "армии-малютке" получило в проамерикански настроенных "демократических" и "диссидентских" кругах советского общества довольно широкое распространение. Под влиянием таких настроений оказались и многие политически неосведомленные слои советского населения.

Вспоминается мне случайная встреча на Гиндзе - центральном торговом квартале японской столицы с группой наших соотечественников-туристов, совершавших круиз вокруг Японии. Один из них, узнав о том, что я корреспондент "Правды", сказал мне:

- Сколько небылиц писали наши газеты о возрождении японской военной мощи! Вот мы побывали уже в нескольких городах Японии, ходим теперь по Токио. но до сих пор мы нигде не встречали ни одного японского военного! Где они? У нас, в Советском Союзе, они видны повсюду: и на аэродромах, и на вокзалах, и на улицах городов. А вот в Японии я военных почему-то не видел! Что-то не похоже на то, что Япония вооружается.

Услышав такой монолог, я не смолчал тогда, и вот что сказал моему собеседнику:

- По утрам я отвожу на машине своего сына в посольскую школу и постоянно где-то около 9 часов проезжаю в районе Роппонги ту улицу, где находится Управление национальной обороны Японии. И каждое утро я вижу, как в эти часы к воротам Управления деловито движутся сотни и сотни крепких мужичков тридцати-сорока лет, ничем не отличающихся по своему облику от обычных конторских служащих: в цивильных костюмах и белых сорочках с галстуками. А знаете ли вы, кто они? Это офицеры японских "сил самообороны"! По улицам им положено ходить в гражданской одежде. Зато приходя в Управление обороны на свои рабочие места, они снимают цивильные костюмы, достают из шкафчиков мундиры с погонами и прочими знаками отличия, одевают их и в них проводят все свои рабочие дни, козыряя друг другу и следуя всем нормам военного этикета. А затем вечером снова помещают свои мундиры в шкафчики, одевают пиджаки, сорочки и галстуки и, превратившись в обычных обывателей, выходят за пределы территории Управления обороны.

Так же ведут себя в Японии и служащие "сил самообороны", пребывающие в казармах или на военных базах. И ведут они себя так в соответствии с указаниями своих начальников-генералов, считающих в наши дни целесообразным не одевать в военные мундиры ни офицеров, ни солдат во время их пребывания вне своих воинских частей. Вот поэтому-то вы, дорогой мой земляк, и не встретили на улицах Японии людей в военных мундирах. Но это не значит, что в этой стране нет армии - она есть и по своей боеспособности она превосходит армии других стран Азии. Есть и генералы, и офицеры, и солдаты, служащие по найму за большие деньги, и выполняют они свои воинские обязанности там, где требуется, наилучшим образом.

Не уверен, разубедил ли я тогда своих случайных собеседников-земляков в их скороспелых умозаключениях по поводу мнимого отсутствия в Японии сколько-нибудь значительных вооруженных сил.

Но эта беседа с соотечественниками побудила меня в дальнейшем чаще направлять в Москву информацию о "силах самообороны" и военной политике правящих кругов Японии. Цель этой информации состояла отчасти в том, чтобы обратить внимание наших читателей на вопиющее несоответствие реальной японской действительности тексту конституции Японии, содержащему утверждение, будто эта страна "на вечные времена отказывается от войны как суверенного права нации" и будто для достижения этой цели "никогда впредь не будут создаваться сухопутные, морские и военно-воздушные силы, равно как и другие средства войны"67.

Была у меня тогда и вторая цель написания сообщений о военной политике правящих кругов Японии. Она состояла в разъяснении читателям того, что военная политика Японии шла вразрез не только с мирной конституцией страны, но и с общим ходом развития международных отношений, с тенденциями к разрядке международной напряженности, к отказу от "холодной войны" и ко всеобщему разоружению, которые стали намечаться во второй половине 80-х годов под влиянием договоренностей между Советским Союзом и США о частичном сокращении ядерных вооружений.

Мой приезд на журналистскую работу в Токио весной 1987 года в какой-то мере совпал по времени с первыми шагами М. Горбачева, направленными на реализацию подсказанных ему его окружением идей "нового мышления". Отражением этих идей стал курс тогдашнего советского правительства на отказ двух мировых лагерей от их жесткого противостояния, на сокращение обоими лагерями своих ракетно-ядерных вооружений и на их политическое и идеологическое примирение. Тогда в этом горбачевском "новом мышлении" я видел вполне разумную альтернативу дальнейшему опасному для человечества обострению "холодной войны" и угрозе непредвиденных ядерных столкновений.

Не было у меня тогда сомнений и в том, что руководитель Советского Союза выступал со своими мирными инициативами после досконального изучения всех возможных последствий их претворения в жизнь. Я был уверен, что советские военные эксперты проводили в преддверии каждой из этих инициатив тщательную выверку всей доступной им информации, с тем чтобы предлагавшееся снижение уровней вооружений Советского Союза и США не обернулось бы односторонними потерями для нас и выгодами для американцев, чтобы равновесие сил между двумя противостоявшими один другому военными лагерями не было нарушено с ущербом для нашей страны.