Лазарь Бронтман - На вершине мира

Немало треволнений Эрнсту Кренкелю доставила радиостанция. Имевшаяся на рынке радиоаппаратура не удовлетворяла придирчивого радиста. Он требовал легкую, но в то же время мощную станцию, передача которой была бы слышна на большом расстоянии. Непременным [26] условием Кренкель ставил полную надежность работы всех агрегатов, ибо при отказе радиостанции найти зимовку в Ледовитом океане было бы, пожалуй, труднее, чем отыскать иголку в стоге сена. Центральная радиолаборатория в Ленинграде взялась за выполнение необычного заказа. Заказ был осуществлен великолепно. Лаборатория изготовила Кренкелю два комплекта радиостанции: мощную на 80 ватт и двадцативаттную аварийную. Все это сделано легким, занимало мало места, конструкция остроумна и проста. Основным источником питания являлись два комплекта щелочных аккумуляторов, заряжавшихся от небольшого, специально сконструированного ветряка или от динамо легкого бензинового двигателя. На крайний случай у зимовщиков имелся движок с ручным приводом. Вообще все оборудование, начиная от антенны и кончая мельчайшими запасными деталями, было сделано под личным наблюдением Кренкеля, при непосредственном руководстве одного из талантливейших радиотехников и конструкторов Николая Николаевича Стромилова, принявшего затем участие в экспедиции. Конструкторам удалось полностью уложиться в нормы, предъявленные требовательными заказчиками. Все радиооборудование полярной станции весило только 500 килограммов.

Столь же критически и щепетильно выбиралось научное снаряжение станции. Все делалось по особому заказу. Обычная лебедка с тросом, позволяющим производить глубоководные исследования, весила около полутонны. Лебедка, сконструированная для экспедиции, обеспечивающая спуск приборов до глубины в 5000 метров, весила всего 53 килограмма. Так называемые [27] батометры Нансена оказались слишком тяжелы и неудобны. Их переделали. Они стали почти втрое легче, не потеряв своей точности и надежности. Громоздкий и тяжелый прибор для измерения силы тяжести был облегчен в четыре раза и сделан удобнее. Для измерения магнитной вариации советские ученые сконструировали новые портативные магнитные вариометры. Метеорологические приборы, установленные на Северном полюсе, также миниатюрны и легки. Вообще все обширное, разнообразное научное хозяйство дрейфующей станции можно было с успехом разместить в одной комнате небольшой лаборатории, но в то же время его было достаточно, чтобы оборудовать целый институт.

Немало сил участники зимовки потратили на подбор всевозможного экспедиционного снаряжения. На случай внезапного сжатия льдов станция должна была иметь возможность легко и быстро перебросить лагерь с одного места на другое. Для этого нужны нарты. На свете существует много типов нарт. Но обойдя этнографические музеи, коллекции Академии наук СССР, познакомившись с нартами чукотскими, долганскими, корякскими, ненецкими, эвенскими, зимовщики остались недовольны. Им нужны были нарты быстро собирающиеся и разбирающиеся, необычно легкие, но способные выдержать груз до полутонны. Они составили свои чертежи, и по этим чертежам завод им. Каракозова в Ленинграде построил специальные нарты из ясеня. Весили они 20 килограммов. Столько же возни было с керосиновыми кухнями, кухонной посудой, одеждой, мебелью.

Питание жителей полюса было также своеобразно и необычно. Все прежние экспедиции в [28] Арктику снабжались главным образом консервами, копченой колбасой, пеммиканом и шоколадом. Еда была сытная, но, надо сказать, весьма безвкусная и противная. Однообразная пища нередко вызывала цынгу. Папанин поставил дело иначе. Он пришел в Институт инженеров общественного питания и заявил: «Зимовщики должны питаться не хуже, чем кормят в лучших московских ресторанах. Все должно быть вкусно, питательно, разнообразно и притом весить немного». По заданию Папанина, институт приготовил дрейфующей станции обед на полтора года, который весил немного больше пяти тонн. Институт изготовил концентраты борща, свежих щей, перлового супа, мясных котлет, куриных котлет и пр. Все эти концентраты представляют собой брикеты минимального объема и веса. Так, например, брикет борща, величиной чуть больше спичечной коробки, дает две полные тарелки горячего первого блюда. И надо отдать справедливость институту — качество продукции было превосходным. Когда мы варили борщ на дрейфующей льдине, то по всему Северному полюсу разносился дразнящий запах свежей капусты, свеклы и мяса. Кулинарная обработка этих концентратов крайне проста: они опускаются в кипяток, и через пять минут блюдо готово. Институт дал зимовщикам тонну мясных и куриных котлет, по 50 килограммов первых блюд. Чтобы получить это количество концентратов, пришлось переработать 50 туш говяжьего мяса, 5500 кур и около трех тонн овощей. Все продукты достаточно насыщены витаминами, но кроме того, в каждую банку уложены таблетки с противоцынготным витамином «С». Обычные галеты заменены сдобными белыми сухарями, содержащими 35 процентов мяса. [29]

Все продовольствие было упаковано в герметически запаенные железные ящики, содержащие двадцатипятидневный запас пищи. В каждой банке — сорок различных продуктов. При желании Папанин мог бы открыть на полюсе неплохой гастрономический магазин. Кроме вышеперечисленного провианта и всевозможных кухонных приправ (соль, перец, горчица, лавровый лист, уксус, хрен, соуса, лук, чеснок), у него были с собой фрукты, шоколад, паюсная икра, плавленный сыр, колбаса, компоты, кисели, какао, кофе, чай, яичный порошок, молоко в порошке, грудинка, сало, ветчина и даже пельмени. Мало только было спиртных напитков. Зимовщики имели в своем распоряжении весьма ограниченный запас высокосортного коньяка — и больше ничего.

Однако подготовка зимовщиков к экспедиции одним снаряжением, продуктами и приборами не ограничилась. Они работали очень много и упорно, повышая свои знания, жадно знакомясь со всеми новыми достижениями науки и техники. Но и это не все! На Северный полюс отправлялось всего четыре человека. Внезапное несчастье могло вывести кого-нибудь из строя. Трезво оценивая обстановку, товарищи дублировали свои специальности. Папанин изучал астрономию и метеорологию, Ширшов и Федоров специализировались в областях, находящихся в компетенции другого, Кренкель считал себя специалистом по метеорологии, а Федоров научился неплохо стучать на ключе. Зимовщики не брали с собой врача. Его обязанности были возложены на Ширшова. В течение года он посещал клиники и больницы Ленинграда, обогащаясь хирургическими и терапевтическими познаниями. К ужасу товарищей Петр Петрович с [30] большим подъемом начал говорить о том удовлетворении, которое испытывает врач, сделавший удачную ампутацию руки или ноги. Сторожа анатомических театров в Ленинграде к концу подготовки экспедиции возненавидели Ширшова: за год он изрезал больше трупов, чем целый курс медицинского института.