Бенгт Даниельсон - Большой риск. Путешествие на Таити-Нуи

Он прочел несколько длинных молитв, затем четыре человека подняли гроб с прахом Эрика. По знаку священника мы поднялись и последовали за ними из церкви. От церкви до кладбища было всего несколько сот метров. Но на середине пути я почувствовал невероятную усталость и тошноту. Словно в тумане, я увидел, как сначала Хуанито, а потом Жан упали без сознания. Их унесли. Что стало с Гансом, я не знаю. С большим трудом мне удалось удержаться на ногах, пока засыпали могилу, после чего Турута увел меня домой и уложил на веранде, где я тотчас же уснул крепким сном.

Когда Турута разбудил меня, я чувствовал себя уже настолько отдохнувшим и бодрым, что сначала подумал, будто проспал несколько дней подряд. Однако был только понедельник. Меня разбудили лишь потому, что прибыл губернатор северных островов Кука, сопровождаемый судьей. Оба внимательно выслушали наш рассказ, затем судья заявил, что по существующим законам он должен составить протокол о крушении плота, но сделает он это только после того, как разрешит все уголовные дела. (В основном это были иски к владельцам поросят, рывших землю в чужих садах, и претензии к слишком жизнерадостным молодым людям, нарушавшим ночной покой.) Немного было дел и у губернатора. Турута и его братья безукоризненно справлялись со своими обязанностями.

Остаток дня мы посвятили еде и сну, это еще не потеряло прелести новизны для нас.

Чтобы составить протокол о катастрофе, понадобилось вспомнить все подробности последних дней. После этого мы вышли очень подавленными из здания муниципалитета. С Таити была получена телеграмма. В ней сообщалось, что за нами выслана канонерка, которая прибудет на Ракахангу, по всей вероятности, в четверг, во второй половине дня. Это сообщение несколько утешило нас. Мы принялись разыскивать вещи после кораблекрушения и упаковывать все то немногое, что уже удалось подобрать. Жан вместе с несколькими атлетического сложения парнями отважился даже нырять в том месте, где перевернулся плот. Но они вытащили лишь приемник. Больше повезло тем, кто прочесывал берега острова. Когда все находки были аккуратно сложены в доме муниципалитета, я, к своей безграничной радости, нашел среди них не только деревянного полинезийского божка, но и изуродованную металлическую коробку, в которую перед самой катастрофой положил лаг, морскую карту, мой личный дневник и восемь фотопленок [7] Благодаря этой удачной находке я смог рассказать о нашем путешествии во всех подробностях. Жан Пелисье, который, возвратившись во Францию, поспешил издать книгу под названием "Пятеро на плоту", полагался только на свою память, вот почему в ней много неточностей как в данных о курсе, которым мы шли, так и в изложении последовательности событий и их взаимосвязи. Кроме того, по не всегда понятным причинам, он предпочел опускать некоторые важные события... . Дрожащими от волнения руками я раскрыл ее. Все бумаги и фотопленки оказались в полной сохранности.

Французская канонерка "Лотос" прибыла сразу же после полудня 4 сентября, и, так как в лагуне не было подходящего прохода, ей пришлось стать на якорь за внешним рифом, с подветренной стороны острова. Вождь Турута немедленно приказал приготовить несколько каноэ и предложил губернатору и мне сесть в то, которым командовал он сам. Первым на борту "Лотоса" я встретил нашего верного Карлоса Гарсия Паласиоса, который обнял меня со слезами на глазах. Вторым был мой товарищ Франсиско Коуэн, который ходил с нами в плавание на "Таити-Нуи1". За ним стояла французские офицеры в свежих, накрахмаленных формах. Жан, Ганс и Хуанито шли вслед за нами, в другом каноэ. Вскоре с обеих сторон посыпались вопросы и ответы. Поднявшийся гомон совершенно заглушил наш разговор. Но это уже теперь ничего не значило. Мы могли наконец излить долго сдерживаемые чувства.

Турута, как и следовало ожидать, оказался на высоте положения: не успели прибывшие гости спуститься на землю острова, как он без промедления пригласил их в муниципалитет, где все население, выстроившись четырехугольником, приветствовало их пением гимна Великобритании "God save the Queen" [8] "Боже, храни королеву". . Затем для всех нас был устроен пир, и мы поглотили такое количество еды, что и сами поразились и удивили всех друзей. Как говорится, тренировка вырабатывает сноровку.

Командир "Летоса" получил приказ привезти на Таити прах Эрика, и поэтому сейчас же после обеда мы отправились на маленькое красивое кладбище и осторожно открыли свежую могилу. Не успели мы покончить с этим печальным делом, как надо было готовиться к балу. Жители Ракаханги решили устроить его в нашу честь. Многим могло показаться кощунством такое сочетание горя с весельем, и сначала мы все отказались от предложения островитян. Но Туруте и его подданным трудно было понять наши чувства. Им, как и всем полинезийцам, было непонятно, что мертвые, загробная жизнь которых - вечный праздник, могли возражать против веселья и развлечения живых. Мы понимали, что было бы лицемерием отменять бал из-за уважения к покойнику, - лицемерие Эрик ненавидел больше всего - и уступили им. Я, откровенно говоря, не относился к балу с таким жаром, как полинезийцы, и если бы не настойчивость женщин, с которой они сами приглашали на танец, я не сделал бы ни одного па.

Но танцевать пришлось много, и после такой гимнастики я проснулся поздно и с большим трудом поднялся с постели: ноги ныли и не сгибались в коленях. Одной из самых замечательных особенностей бала был роскошный обед, последствия которого я все еще ощущал в желудке. Поэтому приглашение Туруты на прощальный, банкет, устроенный для нас и для наших друзей с "Лотоса" в здании муниципалитета, не вызвало во мне особого энтузиазма. Прихрамывая, отправился: я туда окольным путем, чтобы немного прийти в себя. Добродушные жители Ракаханги предполагали, по-видимому, что мы все еще не отъелись, и снова приготовили невероятное количество лакомых блюд. Они внимательно следили за тем, чтобы мы ели. Полдюжины речей, произнесенных по-полинезийски, по-английски и по-французски, позволили сделать передышку, иначе не знаю, как бы я справился с последним блюдом - пудингом.

На душе у нас было тяжело, когда мы вышли в сад перед муниципалитетом, где жители острова, одетые в праздничные костюмы, уже выстроились по двое в длинную колонну. Через несколько минут появилась группа мужчин с гробом Эрика, покрытым флагом, - на этот раз командир "Лотоса" позаботился, чтобы это был французский флат. Сразу же за гробом шли мужчины, оставив место для моряков с "Лотоса", вождя Туруты с братьями и нас четверых с "Таити-Нуи IV".

Длинная процессия змеей извивалась через коралловый риф, я чувствовал, как подавленное настроение, владевшее мной в течение нескольких месяцев, понемногу рассеивается. То ли потому, что пришел конец всем моим заботам и ответственности, то ли потому, что был прекрасный солнечный день, - только я испытывал чувство выздоравливающего после продолжительной и тяжелой болезни. Ко мне возвращались физические силы. Когда наступил момент прощания, я взволнованно обвил Туруту и его братьев и быстро прыгнул в одно из ожидавших нас каноэ. Несколько женщин со слезами на главах запели печальную песню о Таити-Нуи. Но перемена в моем душевном состоянии заставила меня в эту минуту думать не о нашем, окончившемся так трагично, путешествии на плоту, а о чудесном острове, куда я снова возвращался.