Гарун Тазиев - Запах серы

В то же время относительно много стало известно как раз благодаря этой потрясающей интенсивности взрывов: толчки ощущались на расстоянии более 200 километров и были зарегистрированы всеми сейсмографами северного полушария. На многие километры вокруг ничего не было видно за пеленой черного пепла. В радиусе четырех километров от вулкана слой его достиг толщины в десятки метров, а вдоль берега — нескольких метров. В Кадьяке, расположенном в 160 километрах от выплевывавших пепел жерл, жители увидели после долгой ночи извержения, что пепла там нападало чуть ли не полметра. Взрывы были слышны более чем за тысячу километров. Электрические разряды в черных тучах повергли в ужас экипажи редких судов, находившихся в тот момент в проливе Шелихова, широком рукаве Тихого океана, отделяющем остров Кадьяк от Аляски. Количество пепла было таково, что даже спустя 4 года, обойдя и изучив обширную долину, усыпанную свистящими фумаролами, Григгс, Феннер и Зис смогли еще сделать немало наблюдений и произвести точные замеры.

Напрашивались различные вопросы. Вершина горы Катмай была снесена взрывом. С 2400 метров высоты она понизилась до 2050, а новая «вершина» представляла собой опоясанную гребнем эллиптическую кальдеру окружностью 12 километров и глубиной 600 метров. Что же произошло? Взорвался ли Катмай? Или же кальдера возникла вследствие оседания миллиардов кубометров скальной породы? А если так, то когда это случилось; в начале, середине или конце извержения?..

Сама Долина Десяти Тысяч Дымов шириной более 5 и длиной свыше 20 километров появилась на месте реки Укак, описанной 15 годами ранее американским геологом Спарром. Русло Укака было погребено под сто-двухсотметровым слоем вулканических туфов, называемых игнимбритами. Как теперь известно, породы эти образуются пеплом, пылью и скальными обломками, нагретыми до такой температуры, что они спаиваются друг с другом. Григгс предполагал, что эти туфы были извергнуты множеством трещин, открывшихся под давлением поднявшейся гранитной массы, а верхушка этой интрузии достигла земной поверхности как раз в русле Укака. Подобный феномен, называемый ареальным извержением, то есть происходящим не в одной точке, а на площади в миллионы квадратных метров, никогда раньше не наблюдался. Григгс был весьма возбужден открытием, но Лоуренс Феннер, геолог экспедиции, придерживался иной точки зрения. Он скорее склонен был думать, что между двумя слоями осадочных пород вклинилась одна из горизонтальных жил, называемых силлами, и что именно она с таким шумом освободилась через трещины от избытка газов и пепла. Химик Зис установил путем анализа собранных по всей долине газов, что в фумаролах ее верхней части помимо обычных водяного пара, углекислого газа и серы присутствовали соли металлов. Из этого он заключил, что именно там находился источник толстого слоя туфов.

Все эти проблемы интересны не только для выявления генезиса игнимбритов, но и для выяснения возможностей предвидения некоторых игнимбритовых извержений. В данном случае речь шла о единственном известном историческом игнимбрите, не погубившем ни одного человека. Но можно было опасаться, что следующее извержение такого рода в Италии, Японии, Калифорнии или Новой Зеландии, где доисторические игнимбриты имеются в изобилии, повлечет внезапную гибель сотен тысяч, если не миллионов человек. Вот что было причиной нашей поездки на Аляску; кроме того, мне хотелось своими глазами увидеть эти почти мифические места и пройти по следам наших славных предшественников — Григгса, Феннера и Зиса.

Трудности первооткрывателей остались в прошлом… Самолет доставил нас в самое сердце легендарной долины. Наша группа из шести человек, среди которых далеко не все были чемпионами по скалолазанию, высадилась 6 июня 1962 года на том самом месте, где ровно пятьюдесятью годами раньше, день в день, разразилось знаменитое извержение. На следующий год я еще раз приехал туда с одним из членов этой группы и с грустью обнаружил, что между Долиной и Брукс-Кампом, куда идут рейсовые самолеты и где ловится самая крупная в мире форель, строится автомобильная дорога. Отныне туристы валом повалят в эти некогда пустынные края. Нам повезло — мы опередили этот наплыв, но именно наша поездка указала новую поживу тем, кто делает деньги на вирусе туризма… В который раз я кусал себе локти.

Из десяти тысяч «дымов», давших название долине, к моменту нашего появления оставалось не больше пяти, да и те были слабыми струйками теплых водяных паров. Какой контраст по сравнению с описанными первыми исследователями ревущими, обжигающими фонтанами! Уже одно уменьшение количества и энергии газов, выделяемых массой новой породы, указывало на ошибочность первоначальных гипотез о гранитной интрузии или о выходе мощной горизонтальной жилы. Ведь эксгаляции батолита не иссякли бы и за тысячи лет, а на истощение столь крупного силла понадобилось бы как минимум несколько веков. Стало очевидным, что «десять тысяч дымов» 1916 года были всего-навсего паром реки Укак и ее притоков, очутившихся под толстым покровом выпавшего огненным ливнем пепла (кстати, слово «игнимбрит» образовано от латинских слов «игнис» — огонь и «имбер» — дождь). Пока этот покров оставался достаточно теплым, бесчисленные реки, родники и грунтовые воды долины поставляли пар в фумаролы. Но температура и давление в них падали по мере того, как охлаждалась игнимбритовая толща. Полвека спустя, ко времени нашего прибытия, этот источник тепла иссяк, а с ним — и «дымы».

Легкое разочарование по этому поводу было сразу же щедро компенсировано тем восторгом, в который меня всякий раз приводит прелесть пейзажа; страстно захотелось обшарить игнимбритовые поля и грандиозный цирк, венчающий долину, Гидросамолет высадил нас по двое на озерко, такое крохотное, что сверху посадка казалась невозможной. Через 2 часа палатки стояли на травянистом берегу озера, а на костре жарился внушительный кусок мороженой оленины, купленной нами в Анкоридже. Аромат горящей еловой смолы примешивался к запаху дыма. Озерко отражало бледно-голубое небо светлых сумерек — дело шло к летнему солнцестоянию. По воде сновал туда-сюда бобер; вид у него был серьезный, спокойно-деловитый и сосредоточенный. Бобры — примерные труженики!

Вокруг рос редкий лес, он покрывал подножия холмов, волнами уходивших до самого горизонта. На высоте 100 метров деревья уступали место северным альпийским лугам с их разнообразными ягодами: черникой, брусникой, ежевикой, морошкой и прочими, не имеющими названий во французском языке. Еще выше шли голые скалы, снега и ледники. Но сразу за нашим лагерем леса не было, хотя мы и находились в низине, окружающей озеро Накнек. Точнее, в тундре торчали скелеты елей — все, что осталось от уничтоженного 50 лет назад леса. Град выбрасываемых снарядов даже здесь обрубил ветви и содрал кору с деревьев, а ведь отсюда до Катмая километров двадцать, да и ветер во время извержения дул в сторону вулкана, что подтверждает несравненно большая толщина пеплового слоя по ту сторону хребта (слой этот тянется на 250 километров и более). То, что лес был погублен даже с наветренной стороны, говорило о редкостной силе взрывов.