Арни Фалк-Рённе - Путешествие в каменный век. Среди племен Новой Гвинеи

Подняться в мужской дом — задача не из легких. Туда ведет так называемая лестница — бревно с несколькими зарубками. Но меня мигом окружают воины и, подтолкнув сзади, буквально впихивают в узкое отверстие — вход в йеу. Вскоре там же оказываются Ванусс и его помощники. И тут асматы хором начинают говорить. Кажется, будто слова исходят из глубины живота. И хотя мы не понимаем ни одного из них и не можем им ответить, они продолжают говорить.

— Так всегда, — замечает Ванусс. — Теперь, по их убеждению, мы наполовину асматы и должны их понимать.

Я осматриваюсь. Мужской дом — довольно большая хижина, метров тридцать в длину. Полом служат тонкие бамбуковые палки. В разных местах хижины установлено шесть опор, украшенных довольно изящной резьбой, — это юресу. Тут собираются духи предков, и мужчины могут с ними побеседовать. По-моему, Ванусс произвел на воинов благоприятное впечатление, положив три камня перед одной из опор. Мужчины и подростки (женщинам доступ в мужской дом категорически запрещен) спят на голом, без всяких подстилок, полу. На их телах множество ран, но от чего они — от лежания на остром бамбуке или от соприкосновения с очагом, сказать трудно. В каждой хижине имеется очаг — йовсе, грубая чаша из затвердевшей глины, в которой поддерживается огонь. По ночам здесь бывает холодно, и мужчины придвигаются к очагу так близко, что угли нередко попадают им на тело. Глиняной посуды асматы не знают, пищу жарят прямо на углях.

В мужском доме мы сидим не менее часа. Я о многом хотел бы расспросить мужчин, но с нами нет переводчика. К тому же я боюсь неловким словом или жестом напортить Вануссу и тем самым лишить его возможности вернуться в эти края. Он уже успел обменять камни на такое количество саго и бананов, что теперь провизии хватит на неделю.

— Самое трудное впереди, — говорит Ванусс, глядя, как из лодок носят камни. — Самое трудное — уйти из деревни.

— По-твоему, они не захотят нас отпустить?

— Сам увидишь.

Когда, закончив обмен, мы собираемся прощаться, один из мужчин, очевидно вождь, загораживает нам выход. На лице его не видно улыбки, но нет и недовольства или гнева. Кто знает, может, он из вежливости не хочет, чтобы мы уезжали. И тут я вижу, как Ванусс обеими руками обхватывает вождя за талию и прижимается к нему животом. Вождь молча трется животом о Ванусса. Наступает мой черед.

— Сними рубашку и подари ему, — шепчет Ванусс. — У асматов не принято прощаться с прикрытым животом.

Предложение Ванусса не привело меня в восторг, но за три десятка лет путешествий среди народов, живущих в примитивных условиях, я усвоил главное: либо ты следуешь местным обычаям, либо должен бежать из страны. Получив в подарок дорогую рубашку сингапурского производства, вождь никакой радости на лице не выражает, но по тому, как задрожали мышцы его живота, я делаю вывод, что он доволен. Он с такой силой трется о мой живот, что я вынужден откинуться и едва не падаю на острый бамбук.

— Прижмись к нему! — кричит Ванусс. — Покажи, что ты воспитанный человек! Ты вернешься к себе в Европу, а мне до конца дней придется покупать здесь саго. Так что постарайся помочь мне.

Чем же я хуже этого вождя? Во всяком случае, живот у меня побольше, чем у него. Но когда вождь оставил меня в покое, его сменили другие воины.

Час спустя я наконец достиг лодки — в буквальном смысле слова протер животом путь к ней из мужского дома. Но еще много дней у меня болели все мышцы.

Земля асматов. — Роковое путешествие Майкла Рокфеллера на катамаране. — Майкл пытается вплавь добраться до берега. — Поиски, организованные губернатором Нельсоном Рокфеллером, недалирезультатов. Был ли Майкл найден охотниками за головами из Осчанепа? — Рассказ миссионера Хекмана. — Как ведется охота за головами. — Посвящение в мужчины. Ванусса поймали охотники за головами

Асматы живут на территории, бóльшую часть которой составляют болота. Они образуются устьями рек, впадающих в Арафурское море, и, подобно мощным щупальцам спрута, высасывают землю из-под кустов и деревьев девственного леса, чтобы в период приливов частично возвратить ее обратно. Гигантская низменность заросла непроходимыми джунглями: если прорубить в них тропу, за две недели она полностью зарастет. Тысячи не отмеченных на карте рек прорезают район между реками Торпедобоот на западе и Кути на востоке, Казуариновым берегом на юге и высоченными вершинами центрального нагорья к северу.

Никто не знает, сколько проживает тут асматов. И хотя индонезийские власти приняли управление бывшим голландским патрульным постом Агатс неподалеку от устья реки Эйланден, эта земля осталась такой же, какой была на заре человечества. Несмотря на наличие миссионерских станций, по-прежнему поступают сообщения об охоте за головами. Умиротворить здешние племена нелегко, по-видимому, по двум причинам. Когда голландцы после нападения Японии во время второй мировой войны вынуждены были покинуть Берег Казуарин, земля асматов осталась ничейной. Прошло всего несколько месяцев, и около десятка самых сильных вождей возобновили охоту за головами, которая и сегодня служит излюбленной темой разговоров среди местных племен. Именно тогда они почувствовали, как легко нарушить колониальные порядки, и голландской администрации так и не удалось восстановить их после войны.

Карта: Юго-Восточная часть Ириан-Джая

Другая причина воинственности местных племен — управление этим регионом индонезийцами. С 1963 года, когда они получили это право, ужесточился административный режим, и тем самым сразу же были перечеркнуты слабые попытки умиротворения, которые предпринимали до них голландцы. В этих местах осталось лишь несколько голландских миссионеров. Среди них Ян Смит, создавший скромную школу в деревне Пиримапоан. Индонезийский патрульный офицер в Агатсе Фимбаи, в чьей административной власти находилась деревня, решил закрыть католическую миссионерскую школу, считая ее «проявлением западного империализма». Однако асматам нравились Ян Смит и дело, которым он занимался, они не хотели посещать индонезийскую школу, открытую рядом с католической. Отцы запретили детям переходить туда. Тогда Фимбаи приказал вооруженным солдатам окружить школу и силой вывести оттуда детей. Яна Смита вызвали в Акатс. Фимбаи объявил его американским шпионом, приказал выйти на причал и опуститься на колени, после чего его расстреляли. Позднее индонезийские власти объявили, что патер Смит казнен за «оскорбление Индонезийской республики».