Кармен Майкл - Танго в стране карнавала

Возник неизбежный конфликт субъективных интересов, а то, что за этим последовало, было некой традицией, которой я присвоила название «Большой Бразильский Скандал».

Так же, как йоге в Индии, тай-чи в Китае или даже намазу в Средней Азии, Большому Бразильскому Скандалу отведено священное время в течение дня, время, когда представители этого тропического племени собираются вместе, чтобы освободиться от тревоги и недовольства собой, сбросить чувство вины и, разумеется, создать предлог для разнузданного секса. Помимо того, что Большой Бразильский Скандал приносит немало духовных и физических выгод, он к тому же представляет собой произведение искусства, род театра, который развивали и оттачивали столетиями. Пышный исторический фон этому способствовал.

Неискушенного англосаксонского невежду первый в жизни Большой Бразильский Скандал может довести до истерики, даже до обморока, но со временем все идет намного легче, когда постигнешь основные правила игры.

Прежде всего у Скандала должен быть повод, как правило незначительный. Это может быть совершенный пустяк, какая-нибудь мелочь – забыли запереть дверь, не ответили на звонок по мобильному, выпили последнее молоко и так далее. Пафосно и страстно обсуждать подобные темы – просто кайф, это не в пример приятнее и доставит куда больше удовольствия, чем серьезный разговор о таких материях, как безработица, наркомания, голодающие дети, смертельные болезни. Однако настоящую творческую энергию участники доброй старой бразильской разборки черпают в самой разборке.

Ингредиенты : горсть мелочных придирок, одна открытая сценическая площадка (отлично подойдет улица или популярный бар), мусорное ведро и подобные предметы для швыряния, один застенчивый участник/участница с англосаксонской стороны (если позволяет сезон), охапка цветов для украшения.

Подготовка : поднимите температуру до максимума, убедитесь, что на расстоянии слышимости находится как можно больше народу (желательно, приятели того, с кем вы выясняете отношения).

1. С разгневанным видом нападайте на объект и требуйте разговора наедине.

2. Не дожидаясь, пока вам предоставят искомую возможность побеседовать наедине, сразу же начинайте атаку, выставив первый ничтожный предлог. Украсьте его злобным и несправедливым персональным выпадом, например: «Кто допил последнее молоко, уж не ты ли, наглая ты дрянь?»

3. Не ждите ответа. Добавьте оскорблений.

4. Если объект делает попытки уйти со сцены, схватите мусорное ведро и хватите им об стену.

5. Добавьте выпадов посерьезнее, например: «Твоя мать – безобразная корова» или «И кстати, я переспал с твоей лучшей подругой».

6. Если объект все же пытается улизнуть, швырните что-нибудь на дорогу.

7. Если объекту таки удалось покинуть сцену, прекращайте разговоры и издайте грозный рев. Угрожайте самоубийством, если под руку подвернутся бутылки или поблизости есть скалы.

8. Если ваши угрозы покончить с собой не возымеют эффекта (правда, подобное случается крайне редко), бросайтесь на землю перед движущимся такси (таксисты в Рио к этому привычны, но не пытайтесь проделать этот трюк перед полноприводной тачкой из Леблона).

9. В финальной сцене дарите цветы, стоя на коленях.

Вернемся к Фабио. Напряг из-за необходимости работать, да еще одному, привел к такому взрыву раздражения, что он почувствовал, что просто обязан схватить наше мусорное ведро и расплющить его о мостовую. После этого он упал на колени, бил себя в грудь, ревел, как дикий зверь, и в кровь разбивал кулаки о булыжники, пока наконец не разразился безудержными рыданиями. Туристы сбились в кучку за воротами и наблюдали за ним, вытаращив глаза. Доминик с наглазниками на лбу вышла на облицованный португальской плиткой балкон, а в доме священника приоткрылись ставни. Фабио тяжело поднялся и поплелся к воротам, всхлипывая от жалости к себе. Я держалась стоически, сохраняя совершенно беспристрастный вид на протяжении всего представления.

Наконец Фабио затих, вытер глаза, улыбнулся сконфуженно и даже слегка робко – так мог бы улыбаться актер, гениально сыгравший Гамлета. Успокаивая туристов, он помахал рукой с грязными ногтями в их направлении, но бедолаги опасливо попятились.

Глубоко вздохнув, я воспользовалась затишьем и деловым голосом а-ля американская сервисная служба проинформировала туристов, что ждать уже недолго и экскурсия вскоре начнется.

От ворот отделилась рыжеволосая девушка из Ливерпуля и прерывистым шепотом сочувственно осведомилась, все ли в порядке. Я выдала широченную улыбку.

– Ну, конечно! – рассмеялась я от всей души и выстрелила в наэлектризованный воздух целой обоймой слов: – Мы просто делились впечатлениями о том, какой великолепной была школа самбы на прошедшей неделе. Мусорный бачок? О, вы же понимаете, это латиноамериканцы. Такие эмоциональные, такие возбудимые. В общем, весь этот шум был из-за классного вечера самбы. Так, а вы откуда? Ливерпуль, Лидс, Манчестер? Это здорово. Ну, готовы? Вот и Фабио готов, правда же, родной?

Они посмотрели на стоящего у меня за спиной Фабио, потеющего выпитым виски и похожего на оборотня (расширенные зрачки, всклокоченные кудлатые волосы), потом перевели взгляды на меня.

– Ну вот и славно, – заявила я, не давая никому шанса опомниться и передумать.

Подмигнув рыженькой девушке, я поймала два проезжавших мимо такси, запихнула в машины туристов, содрала с них пятьсот реалов и швырнула Фабио десятку, чтобы купил им выпивку. К этому моменту маятник его эмоций находился где-то в средней позиции, и он устроился на заднем сиденье между двумя парнишками из Манчестера. До меня донесся радостный вопль.

– До встречи, любимая! – проорал Фабио по-английски в окно машины.

До кабаре мы добрались к десяти часам и обнаружили, что зал невесть почему заполнен весьма пожилыми людьми – многие приковыляли на ходунках – и их семьями. Это никак не соответствовало нашим представлениям о публике: воображение рисовало миллионеров с сигарами в зубах и вертлявых официанток в вызывающих нарядах. Не было и красных абажуров, низко висящих над белоснежными скатертями, – зал ярко освещали люминесцентные лампы, не оставлявшие никакого простора фантазии.

Укрывшись в грим-уборной, мы еще разок порепетировали. Дети зрителей тем временем шмыгали у нас под ногами. В этот момент мы вспомнили, что ни разу в жизни не пели в микрофон, и с этой обескураживающей новостью поспешили к Фогетте. Он посоветовал держать микрофон у самых губ. Через несколько минут оркестранты – они уже начали выступление – доиграли пьесу и отодвинулись в глубь сцены. К нашему разочарованию, одеты они были в самые обычные майки и шорты, и это как-то мало вязалось с нашими блестящими концертными костюмами.