Кармен Майкл - Танго в стране карнавала

Целлюлитные туристки наконец добрались до ряда полосатых шезлонгов под тентами, тянувшимися вдоль пляжа. Осмотревшись, они устроились в беседке у вымощенного черно-белой мозаикой променада. Пластиковые стулья были прикованы цепью к торчащим из земли крючкам. Пока я пыталась представить злоумышленника, сгорающего от желания спереть одно из этих облезлых сидений, сзади подошел владелец бара.

– Вы смотреть ваша сумка, леди, – обратился он ко мне и пальцем показал в сторону бездомных мальчишек, дремлющих под пальмами.

Пожав плечами, я заказала кока-колу, и тут же, как по команде, двое огольцов поднялись, подбежали ко мне и стали выпрашивать деньги. Черные как ночь, оба были одеты в тонкие линялые шорты, тесно облегающие мослы. У одного были спутанные космы, у другого – желтые глаза, и у обоих текло из носу. Денег я не дала, но купила им по пирожному, не первой свежести на вид. На лицах пацанов не отразилось ничего – ни разочарования, ни удовольствия, полное безразличие. Они исчезли, но на их месте тут же оказались следующие, такие же нищие босоногие ребята, правда, их как ветром сдуло, когда бармен крикнул что-то угрожающим тоном.

– Ма-алэньки бандиты! – сердито обратился он ко мне, и на миг я вдруг представила, как они, улюлюкая, с мечами и пистолетами гонят его по грязному песку. Образ развеялся, когда проходящий мимо полицейский нагнулся, чтобы шлепнуть одного из пацанов.

Заплатив за свой напиток, я пошла дальше по променаду, мимо спящих чернокожих бомжей, не обращающих внимания на рев транспорта и цоканье каблуков. Те, кто успел проснуться, сидели на корточках, безучастно глядя на проносящиеся машины. Кроме них на улице были и белые – в кроссовках «Найк» и ярких штанах-«велосипедках», заткнувшие уши наушниками и прикрывшие глаза темными очками. Семенил пудель в сине-зеленых сапожках и меховой курточке. Сиделка-негритянка в белой униформе заботливо наклонилась к сгорбившемуся в инвалидном кресле белому старику.

На другой стороне открывались уличные бары с выключенными неоновыми вывесками «СПАСАТЕЛЬ» и «ГАВАНА» – начинался день, и первые посетители с красными, в прожилках носами, наводившие на мысль о секс-туристах, уже одиноко сидели за столиками. По променаду слонялись официанты в белых куртках; взад-вперед прогуливалась проститутка с младенцем в коляске, демонстрируя свои прелести, вываливающиеся из мини-платья персикового цвета, – туристы игнорировали ее зазывные взгляды.

Возвращаясь на другую сторону, чтобы поймать автобус до Санта-Терезы, я увидела двух попрошаек, затеявших пьяный спор относительно прав на содержимое мусорного бачка.

Проститутки, отели и бездомные дети. Копакабана превзошла себя – о каких еще приманках могут мечтать туристы?

Возвращение в Санта-Терезу я ощутила как блаженство. Тихие улицы и прохладный горный воздух успокаивающе действовали на мозг, подвинувшийся после безумных ритмов нижнего города. Я проехалась на трамвае в гору и обратно, чтобы посмотреть байру (район, окрестности) при дневном свете. Санта-Тереза была явно более традиционной, чем Копакабана; в этом случайном смешении современности и старины, эксперимента и традиции, строгости и претенциозности было что-то интригующе авангардное. Особняки, домики, лачуги поровну делили волнистые холмы между собой. Следы европейского влияния не исчезли полностью, но в этом месте казались не столь однообразными и какими-то более укромными. Открытые окна так и звали заглянуть внутрь – туда, например, где женщина со скучающим видом сидела у отодвинутой ставни. Бахрома банановых пальм поверх старых каменных стен вызывала в воображении картины запущенных частных садов. По тротуарам носились дети, поглядывая на белый город внизу. Мужчины группками собирались у переносных жаровен для барбекю, их голоса то затухали, то звучали громче в предвечернем воздухе.

Мы встретились с Кариной в шумном маленьком баре, незаметном с улицы. Народ прибывал – на вид натуры артистические, с распущенными гривами курчавых волос, в ярких рубахах, многие с черными футлярами для инструментов. В глубине бара собралась шумная компания, кто-то, явно играя на публику, вел комичный разговор сквозь оконце с шеф-поваром, остальные, держась за бока, падали от смеха. Шеф отвечал в тон, улыбаясь во весь рот. Смуглый бармен в белой куртке разминал в ступке лаймы. Воздух полнился ароматами жарящегося мяса. Коротышки в черных брюках и белых рубашках с трудом протискивались через узкие промежутки между столами, один из них бросил меню в виниловой обложке на наш стол.

Я уставилась на плавающие передо мной португальские слова. Собираясь в Бразилию, я приняла твердое решение не изучать никаких местных языков. В конце концов, я собиралась провести здесь всего месяц, так что испанский мог принести больше пользы. Да и вообще, какой смысл в том, чтобы выучить десяток слов по-португальски и бросаться на ни в чем не повинных официанток и продавцов газет, бормоча что-то бессвязное с жалкой улыбкой и омерзительным акцентом, – как некоторые туристы-японцы на Роксе: [11] Рокс – исторический район Сиднея. «Привета, приятеря!» Нет, лучше уж ничего не говорить – пусть сами догадываются.

– Я возьму вот это, – ткнула я пальцем в третий номер меню.

– Ух ты, жареные козьи мозги? – с интересом спросила Карина.

– Ой нет, я ошиблась, номер четыре, – исправилась я.

Не знаю, что за черно-фиолетовую мешанину подали мне позднее, да и неважно: к этому моменту мы уже нализались. Виновата кайпиринья – местный бразильский коктейль, убийственная смесь из лайма, тростниковой водки кашасы и огромного количества белого сахара.

– Пра-а-а-аблема, – невнятно бурчала Карина, – ф-ф том, што са-а-а-а-хар маск… кирует ал… ал… алкоголь.

Несмотря на почти мгновенно наступившее опьянение, нам удавалось поддерживать какой-то разговор – помню, речь шла об одержимости Карины бледными, хилыми англичанами, которая, оказывается, и подтолкнула ее к решению купить гостиницу. Выяснилось, что ей совсем не нравится обслуживать людей. Зато она просто обожает блондинов. Была, конечно, и оборотная сторона: необходимость общаться с другими клиентами и тому подобное, но в целом затея себя оправдала. Подтверждаю, пока я жила в гостинице, поток англосаксонских воздыхателей к стойке регистрации и впрямь не иссякал.

Сделав еще несколько признаний, не отличавшихся разнообразием, Карина выпрямилась и на удивление четко – как будто мы были на бизнес-митинге, а не насосались тростниковой водки, словно лягушки в болоте, – произнесла:

– У меня назначена встреча. Я еду домой.

Потом она прыгнула в машину и унеслась, оставив меня стоять на площади.