Владислав Корякин - Русанов

Виднейший специалист в области полярных льдов и одновременно по истории изучения Российской Арктики член-корреспондент Академии наук В. Ю. Визе следующим образом интерпретировал результаты находок: «Сделанные “Сталинцем” и “Торосом” находки доказывают, что “Геркулесу”, несмотря на исключительно тяжелое состояние льдов в Карском море в 1912 году, все же удалось проникнуть далеко на северо-восток этого моря. Около берега Харитона Лаптева судно, по-видимому, было вынуждено зазимовать, а может быть, его раздавили льды. Выждав окончание полярной ночи, Русанов и его спутники, очевидно, направились пешком на Енисей, причем, весьма вероятно, двигались отдельными группами. Обнаруженный на острове Попова — Чукчина лагерь, был, по-видимому, одной из последних стоянок уже сильно ослабевших путников» (1948, с. 109).

На таком скудном информационном фоне любые детали приобретают важнейшее значение, и немало их содержится в письме второго помощника капитана «Сталинца» А. В. Ма-рышева в Архангельский краеведческий музей, отправленном также почти двадцать лет спустя после описанных событий:

«После рассказа Цыганюка о своей находке Гусев рассказал о своей. В кают-компании “Сталинца” возникли горячие дебаты, в результате которых стало ясно, что судно открыло следы экспедиции Русанова. Старший помощник капитана Ржевский-Бондырев и я неоднократно просили начальника отряда Лютостанского разрешить кому-нибудь из нас высадиться на остров Попова — Чукчина и произвести на нем детальные поиски и сбор предметов. Лютостан-ский, будучи очень ограниченным человеком, не придал должного значения находкам Гусева и Цыганюка (“Мало ли в Арктике людей гибло!”) и в нашей просьбе нам отказал. Таким же ограниченным человеком оказался и капитан “Сталинца” Дубровин, не поддержавший нашей просьбы и не высадивший одного из нас на поиски своей властью. Этим поиски были остановлены на два года.

По окончании плавания я вернул Цыганюку его находки, которые в конце концов попали в Музей Арктики в Ленинграде…

В 1936 году слухи о нахождении “Сталинцем” следов экспедиции Русанова дошли до Арктического научно-исследовательского института. Его директор, профессор Р. Самойлович, пригласил меня для информации. Кроме устного доклада, я дал Самойловичу письменный (который нигде не фигурирует в качестве документа. — В. К.), в котором подробно было изложено о находках Гусева и Цыганюка, а также были изложены соображения о судьбах экспедиции Русанова. Самойлович повздыхал о трагической судьбе экспедиции Русанова, но вопреки моим ожиданиям ничего конкретного об организации поисковой экспедиции не сказал. Больше я с Самойловичем не встречался.

В результате чьих усилий я не знаю, но осенью 1936 года гидрографическому судну “Торос”, находившемуся в ведении Гидрографического управления Главсевморпути, уходившему из Архангельска на автономную зимовку в архипелаге Норденшельда в Карском море, было поручено произвести поиски на острове Попова — Чукчина. Капитаном “Тороса” был В. А. Радзиевский, начальником экспедиции Н. Н. Алексеев.

“Торос” подошел к острову Попова — Чукчина в конце навигации и не располагал временем на детальные поиски, к тому же мне кажется, ни Радзиевским, ни Алексеевым, торопившимся к месту намеченной зимовки, не придавалось значения поискам в историческом смысле.

Остров был прочесан цепью людей. Все находки, в том числе донесения Русанова, которые были найдены в смерзшемся состоянии, были упакованы в яшик и с л/п “Георгий Седов” отправлены в Ленинград. Какие реликвии, кроме донесения Русанова, были тогда найдены, мне неизвестно (подчеркнуто мной. — В. К.). Все документы превратились в труху и в Арктический музей в Ленинграде попал лишь автограф от донесения. На этом единственном разе официальные поиски экспедиции закончились» (Пасецкий, 1971, с. 9–10). Видимо, в процессе этого посещения гидролог П. П. Рахманов нашел блокнот с автографом работы В. А. Русанова «К вопросу о Северном пути через Сибирское море». Можно лишь предполагать, что исследователь намеревал обобщить опыт плавания 1912 года.

В 1938 году уже в качестве капитана гидрографического судна «Профессор Визе» А. В. Марышев снова посетил остров Попова — Чукчина в поисках следов экспедиции Русанова, однако каких-либо ее признаков не обнаружил и пришел к выводу, что «по-видимому, торосовцы в своих поисках разворошили весь плавник и этим уничтожили место лагеря русановцев» (там же, с. 11), что не исключено. Этот моряк оставил описание острова, которое приводится ниже:

«Остров Попова — Чукчина состоит из двух возвышенностей, покрытых тундрой и соединенных между собой галечным перешейком, покрытым массой плавника, среди которого и был лагерь Чукчина и Попова. На перешейке острова имеется озеро, у которого и был расположен лагерь.

При посещении этого острова в 1938 году я обратил внимание, что обрывки одежды вели к озерку. Но озерко тогда было покрыто льдом. Я полагал, что в озерке найду останки Чукчина и Попова, поэтому я посетил в 1941 году этот остров. Озерко оказалось сухим, и на его дне я нашел головку норвежского сапога с горбатым носком, голенище которого, по-видимому, съедено песцами, и выцветшие обрывки синего свитера. Эти предметы я передал сотруднице Вашего музея в конце 1941 года после возвращения “Якутии” в Архангельск» (там же, с. 11–12).

Свою информацию Марышев также дополняет услышанными им сведениями о находке изъеденного ржавчиной винчестера на острове Колосовых (соседнего с островом Попова — Чукчина), а также находками в 1941 году костей, которые он принял за человеческие.

Однако вся эта, казалось бы, весьма ценная информация целиком опровергается специальным письмом М. И. Цыганюка, которое хранится ныне в фондах Музея Арктики и Антарктики, утверждавшего, что «никаких донесений Русанова, упоминаемых Марышевым в своей записке, в действительности найдено не было… Донесения Русанова, якобы найденные “Торосом”, не что иное, как выдумка Марыше-ва». Очевидно, эти взаимоисключающие свидетельства возвращают нас в 1934 год, когда выяснился сам факт пребывания последней русановской экспедиции у таймырского побережья, ровным счетом ничего не проясняя в судьбе участников экспедиции, причем целый ряд, казалось бы, убедительных обстоятельств со временем не только не получил подтверждения, а был опровергнут. Например, экипажем «Тороса» в Музей Арктики были переданы кости, которые под инвентарным номером 657 хранились в качестве человеческих останков вплоть до 1972 года. Однако специальная экспертиза в составе кандидата биологических наук Е. И. Кузьминой, кандидата географических наук В. А. Троицкого и главного хранителя фондов В. В. Кондратьевой актом от 22 июля того же года на основании заключения специалистов Зоологического музея Академии наук СССР признала их принадлежащими… кольчатой нерпе…