Владислав Корякин - Русанов

Два месяца спустя П. П. Семенов-Тян-Шанский обратился к министру внутренних дел Н. А. Маклакову, повторив аргументацию авторов указанного выше письма, особо подчеркивая необходимость именно государственной помощи: «Помощь правительства, надлежащим образом, быстро и во время организованная, может их спасти и тем самым возвратить Отечеству энергичных честных работников для дальнейшей деятельности» (Архив РГО в Санкт-Петербурге).

Однако у администраторов самого высокого положения по последнему пункту были свои соображения, и в особом журнале Совета министров руководители всех трех экспедиций аттестовались как «легкомысленно, на свой страх и риск, пустившиеся в плавание» (Пинхенсон, 1962, с. 523–524). Очевидно, министры в своих суждениях об опасностях Арктики руководствовались иными соображениями, чем полярные исследователи. Интересно еще одно обстоятельство — хотя многие исследователи последнюю телеграмму Русанова из Маточкина Шара толковали как информацию о намерении плыть в Тихий океан (особенно в сопоставлении с десятым пунктом «Плана Шпицбергенской экспедиции»), суда Гидрографической экспедиции Северного Ледовитого океана под начальством Б. А. Вилькицкого на навигацию 1913 года приказа отслеживать признаки присутствия Русанова и его «Геркулеса» восточнее мыса Челюскин не получали и, видимо, не случайно — никто из серьезных полярных моряков текст последней телеграммы Русанова с Новой Земли как намерение плыть в Тихий океан не воспринимал, подобная трактовка появилась позднее.

В навигацию 1914 года к поисковым работам на пространстве от Новой Земли и Земли Франца-Иосифа на западе и до мыса Челюскин на востоке привлекались четыре моторно-парусных судна — для того времени беспрецедентные поисково-спасательные силы, тем более что никто не мог сказать, сколько их необходимо для достижения цели. Казалось, такая армада сделает свое дело, даже в условиях начавшейся Первой мировой войны, но все получилось иначе.

«Герта» (капитан И. П. Ануфриев, с которым Русанов дважды встречался на Новой Земле в 1911 году), снабженная радио, с зимовочным запасом продовольствия на экипаж и экспедицию Г. Я. Седова, отправилась к мысу Флора на Земле Франца-Иосифа, где обнаружила записку о предстоящем возвращении седовской экспедиции, гибели самого Г. Я. Седова, встрече с остатками экипажа «Святой Анны» и судьбе самой шхуны. Таким образом, это судно выполнило свою задачу в довольно короткие сроки.

«Андромеда» (капитан Г. И. Поспелов, тот, что командовал «Дмитрием Солунским» в русановской экспедиции 1910 года) обследовала западное побережье Новой Земли. Позднее пароход «Печора» доставил в Крестовую губу гидросамолет типа «Морис Фарман» с мотором мощностью 70 лошадиных сил, причем сам аэроплан напоминал внешне этажерку. Отсюда морской летчик в чине поручика по адмиралтейству Я. И. Нагурский совершил несколько полетов у Новой Земли, открыв, таким образом, эру авиации в Арктике, — единственное, чего, кажется, в своих планах на будущее освоение Северного морского пути не предвидел Русанов. Г. И. Поспелов, принявший участие в одном из полетов, оценил возможности самолета как исследовательского средства, включая ледовую разведку для полярных мореплавателей. Однако это замечательное событие никак не прояснило судьбу последней экспедиции Русанова.

В навигацию 1915 года роковую роль для дальнейших поисков сыграло следующее обстоятельство… Как известно, на Земле Франца-Иосифа участники экспедиции Седова, возвращаясь на Большую Землю, встретили двух человек из экипажа шхуны «Святая Анна» — штурмана В. И. Альбанова и матроса А. Э. Конрада. Они доставили судовой журнал, по которому была восстановлена картина дрейфа в Карском море первоначально в северном направлении в обход Новой Земли с востока, а затем севернее Земли Франца-Иосифа общим направлением ближе к Шпицбергену. Руководствуясь этим, заведующий гидрометеорологической частью Главного гидрографического, управления Л. Л. Брейтфус заявил: «Если Русанову в 1912 году, также как и в 1910 году, удалось, несмотря на крайне неблагоприятное состояние льдов, проскочить в Карское море, обогнув мыс Желания, то он должен был бы подвергнуться здесь новой опасности… “Геркулеса” следует уже искать не в Карском море, а в водах к северу или северо-западу от Шпицбергена, то есть, надо полагать, судно это разделило участь судна “Фрам” и судна “Святая Анна”» (1915, с. 35). Такой, с позволения сказать, прогноз лишил экипаж «Геркулеса» и участников экспедиции Русанова последних шансов на спасение, если даже кто-то из них еще оставался в живых.

Неудивительно, что «Герта» в навигацию 1915 года направилась к берегам Шпицбергена, где не обнаружила ничего сколько-либо заслуживающего внимания, а «Андромеда» с тем же успехом обследовала север Новой Земли вплоть до ледников Норденшельда. Общий итог оказался разочаровывающим, хотя на востоке складывалась совсем иная поисковая ситуация.

«Эклипс», прочный зверобойный барк, несмотря на солидный возраст (построен еще в 1867 году), с самого начала предназначался для поисков Русанова прежде всего в Карском море, причем с расчетом на зимовку. Судно получило великолепное снаряжение и провиант из запасов Руала Амундсена, который по обстоятельствам военного времени вынужден был отложить очередной арктический вояж, но охотно поделился со спасателями, узнав о целях экспедиции. На судне находилась радиостанция с радиусом действия около 800 километров с русским же радистом Д. И. Ивановым. Обязанности капитана выполнял старый морской волк Отто Свердруп, которому в знаменитом дрейфе 1893–1896 годов Нансен поручил командование «Фрамом». Таким образом, Свердруп не был новичком в Карском море — в этом рейсе он практически повторил маршрут, проделанный 20 лет назад, причем в условиях неблагоприятной ледовой обстановки, которую родоначальник ледового и погодного прогноза в Арктике В. Ю. Визе охарактеризовал так: «При просмотре всех плаваний, совершенных между Енисеем и мысом Челюскин… навигационный сезон 1914 года был в этом районе наименее благоприятным в отношении льдов» (1948, с. 154). Действительно, достигнув 28 августа 1914 года острова Диксон и продолжив 4 сентября свое плавание на восток, «Эклипс» уже в 30 милях встретил тяжелый лед, который и задержал его у острова Скотт-Гансена на несколько дней. Только 12 сентября он достиг мыса Штеллин-га, где в ожидании улучшения ледовой обстановки простоял до 26 сентября, чтобы окончательно зазимовать в бухте, названной в честь судна. Таким образом, при своем плавании вдоль таймырского побережья Свердруп шел на восток и северо-восток мористей внешней кромки многочисленных прибрежных островов, что с точки зрения поставленной задачи оказалось роковым — он прошел на расстоянии всего 10 миль от тех мест, где в 1934 году были обнаружены немые свидетельства русановской экспедиции. Однако с учетом ледовой обстановки и характера побережья язык не поворачивается обвинить заслуженного полярного морехода в небрежности — всю операцию надо было планировать по-иному с использованием нескольких поисковых групп для тщательного прочесывания извилистого побережья с многочисленными островами. Но и это не все — на фоне общего разочарования от полученных поисковых результатов (между прочим, полностью достигнутых в отношении седовской экспедиции и частично брусиловской) «Эклипс» получил совсем иное задание, причем срочное.