Владислав Корякин - Русанов

10 июля, высадив на рейде становища Белушья губа экспедиции Русанова и А. А. Свицына (последний имел самостоятельное задание на изыскания в Пропащей губе, перспективной на медь), «Королева Ольга Константиновна» ушла на север. В отчете эспедиции отмечено, что следующие дни были заняты оснасткой судна, перегрузкой, распределением багажа и закупкой у самоедов необходимых для экспедиции вещей — теплой одежды, главным образом малиц и оленьих шкур. Все время дул такой свежий ветер, что при слабом грунте якоря не держали, и «Полярную» сносило на берег. В результате был потерян якорь и пришлось, в поисках укрытия от ветра и волн, дважды сменить стоянку.

Еще хуже пришлось отряду Свицына, у которого лодку залило водой, причем погибли некоторые съестные припасы и многое другое. Коллегам, попавшим в скверную переделку, выделили немного сахару, чаю и еще кое-чего из самых необходимых продуктов. Непогода задержала выход в маршрут вплоть до 14 июля, когда в первой половине дня под мотором и парусами «Полярная» направилась на юг, оставляя по правому борту остров Подрезов, характерный ориентир на подходах к Белушьей губе с материка, постепенно на ходу «вписываясь» в восточное побережье большого плоского острова Междушарский, преподнесшего для начала сюрприз, отмеченный в отчете: «Здесь мы убедились в полном несоответствии карт действительности: по картам береговая линия северо-восточной стороны острова Междушарского пряма и проста, а в действительности мы имели случай убедиться, что здесь остров изрезан многочисленными заливами, глубоко вдающимися внутрь острова» (1945, с. 164). Если бы Русанов занялся исправлением неверных карт, это отняло бы у него время, тогда как подобная работа в будущем могла быть легко выполнена из Белушьей губы — поэтому от соблазнов легких «открытий» отказались без особых сожалений во имя достижения более масштабных целей, ограничившись отдельными высадками в процессе плавания и кратковременными прибрежными рекогносцировками, тем более что обстановка на юге пролива Костин Шар внушала опасения как из-за периодических встреч с отдельными льдинами, так и характерным «ледяным небом», запомнившимся по прошлым экспедициям.

«Нелегко было плыть у неизвестных и опасных берегов, у льдов и среди густого тумана. К тому же ветер нисколько не ослабел, несмотря на туман, и когда мы вышли в открытое море, то нас начало сильно покачивать; волна была небольшая, но мелкая и очень неприятная, особенно для фансбота, буксируемого за кормой «Полярной» (1945, с. 164). Обстановка, особенно на будущее, складывалась непредсказуемая, поскольку ветер в сочетании с туманом и льдом мог продолжаться неизвестно сколько, и этот сугубо полярный коктейль вместе с неточными грубыми картами не давал возможности определить свое точное местоположение. А без надежной «привязки» любые полученные результаты попросту обесцениваются, а порой даже вводят в заблуждение последующих исследователей, как случалось не однажды. Первый длительный переход завершился в заливе восточнее полуострова Савина Коврига. Однако уверенности в своем местоположении из-за условий видимости и плохих карт не было. Предпринятая на следующий день экскурсия для изучения геологии этой части Новой Земли запомнилась Русанову неожиданными и вместе с тем мрачными находками руин вымершего старинного поморского становища, впечатления от которого он изложил на страницах своего дневника:

«Я был привлечен тремя высокими темными наклонными столбами: оказалось, это были кресты.

Страшные новоземельские бури уже давно сорвали их поперечные брусья, обломали верхушки и, как голодные звери, со всех сторон изгрызли дерево. А жаль — на этом дереве были надписи, вырезанные большими глубокими славянскими буквами. Но теперь уже не разобрать ни имен, ни чисел, ни лет. Бури и годы навсегда унесли с собою мрачную тайну этих надгробных крестов.

В разных местах под крестами я насчитал тринадцать могил, скелетов и черепов. Черепа лежали на земле. Я поднял один из них. Череп, повидимому, принадлежал человеку нашей расы и молодому, с прекрасными целыми зубами… Сгнили и развалились избы, в которых жили и умирали эти безвестные северные герои. Ушел ли отсюда живым хоть один человек? Почему разбросаны черепа? Что это: песцы и могилы разрыли? Или умерли все, а последние трупы остались непогребенными? Кто угадает?! Старые повалившиеся кресты не хотят рассказать свою тайну» (1945, с. 165–166).

Видимо, Русанов не был знаком с трудами Де Фера и Крестинина, потому что, сопоставив приводимую ими информацию с увиденным, он бы догадался, что перед ним одно из самых старых поморских становищ в губе Строганова, той самой, где три века назад русские спрашивали у голландцев из экспедиции В. Баренца, отзимовавших в Ледяной Гавани — «Корабль пропал?», на что порядком отощавшие и обессилевшие после долгого плавания в шлюпках уроженцы Нидерландов и Брабанта отвечали — «Корабль пропал» и т. д. и т. п., как это описано ранее в главе 5. Крестинин считал, что становище, руины которого видел Русанов, было основано выходцами из Великого Новгорода Строгановыми, скрывавшимися на Новой Земле от преследований Ивана Грозного, по имени которых залив и получил свое название.

Здесь непогода задержала путешественников на неделю. Первая попытка продолжить маршрут оказалась неудачной — риск потерять фансбот со всем грузом оказался слишком большим. Волей-неволей пришлось заняться исследованиями там, где не собирались. Тизенгаузен положил на карту значительную часть губы Строганова и собрал гербарий, а Вылка помимо помощи топографу еще «упромыслил» трех оленей и сделал несколько этюдов для своих будущих картин. Сам Русанов пополнил свои палеонтологические сборы находками ископаемой каменноугольной фауны и собрал небольшую энтомологическую коллекцию с великолепным экземпляром стрекозы, возможно, самой северной в России, а то и в мире.

И все-таки все это было не то — оно не могло заменить активной деятельности на пути к цели. В такой ситуации кто-то начинает томиться от вынужденного безделья, в отношениях появляется некая скрытая напряженность и общее недовольство обычно фокусируется на начальнике, который, по мнению подчиненных, не смог предвидеть, не знал и т. д. и т. п., как будто он распоряжается погодой и морем. Медленно тянется время для здоровых, полных сил и энергии мужчин, когда обстоятельства сильнее их возможностей и им некуда использовать застоявшиеся силы и желания. Многократно повторявшаяся в большинстве экспедиций ситуация, требующая от участников событий терпения и веры в конечный успех, хорошо знакомая, наверное, каждому, кто однажды испытал себя в высоких широтах.