Барбара Кингсолвер - Америка. Чудеса здоровой пищи

Горные склоны над нашей фермой густо заросли лесом: там есть березы, клены и дубы. Два поколения назад здесь были чистые луга, на которых пасся скот или которые обрабатывали плугом под зерновые. Тут находилась табачная ферма. Нас удивило, когда соседи, глядя на наши высокие леса, сказали: «Вон там, на самом верху, был участок для табака, там солнца больше». На таких крутых склонах плуг возили мулы и требовалось много ручной работы (трактор мигом скатился бы с них), вот почему столько территории фермы вокруг дома теперь заросло лесом. Лиственные леса на востоке Северной Америки переносят человеческое вмешательство с поразительным достоинством. Несмотря на опустошения от строительства шахт или повреждения почвы из-за сплошной вырубки леса, эта территория часто оказывается в состоянии регенерироваться, обрести свое первозданное состояние на протяжении жизни одного поколения.

Я уверена, что формирование откоса с помощью мулов имеет свои преимущества, но в целом это вариант устаревший. Основные фермерские работы в Южных Аппалачах теперь переместились на те территории, которые благоприятны для тракторов, а это малые участки сравнительно плоской территории на дне ущелий, лежащих между крутыми откосами. При таком ограничении только одна-единственная сельскохозяйственная культура отвечала здесь полвека назад всем требованиям — табак: он стоит на рынке дорого, и в то же время фермеры вполне могут заниматься своим делом при столь малом количестве пахотных земель. Это, плюс должный климат, делает Кентукки и Юго-Западную Виргинию мировыми поставщиками табака.

Да и технологии его выращивания отработана тут досконально: это самая трудоемкая сельскохозяйственная культура, все еще культивируемая в Соединенных Штатах, традиционно его выращивают обширная семья или кооперативные сообщества. Нежные ростки табака сначала появляются на укрытых грядках, потом вручную высаживаются в поля, где тщательно пропалываются. Когда табак созрел, растение срезается, протыкается острой палкой, и весь урожай с огромным трудом развешивают для просушки в огромных, с высокой крышей, хорошо проветриваемых сараях. Когда хрупкие листья высушены на воздухе до темно-коричневого цвета, их надо вручную снять со стеблей, связать в кипы и отнести в здание, где проходит аукцион.

На плоских обширных фермах Айовы один человек с трактором может вырастить достаточно зерна, чтобы накормить более сотни человек. Но на участках, спрятанных в ущельях Аппалачей, требуется много народу, чтобы прокормить одного человека, и только лишь при условии, что они выращивают дорогостоящий продукт. Если такую же малую площадь засадить зерном, она вряд ли даст достаточно дохода, чтобы оплатить налог на недвижимость. По этой причине маленькая семейная ферма выживет, сохраняя свой образ жизни, в данном климатическом поясе. Разведение табака накладывает неизгладимый отпечаток на вид местности — огромные сараи, в целом малый размер фермы — и на взаимоотношения в округе, все жители знают друг друга и зависят друг от друга. В этой местности к тому времени, когда ты закончишь школу, абсолютно каждый уже знает, как тебя зовут и сколько работы ты способен сделать за день. Табак даже определяет дату школьного выпуска, ведь начало и конец учебного года должны соответствовать времени посева и сбора урожая.

В такой вот обстановке и прошло мое детство. Я росла в краю табака. Никто в моей семье не курил, за исключением бабушки, которая традиционно выкуривала одну сигарету в полдень, и лишь когда ей исполнилось девяносто лет, вдруг решила бросить. Но все мы прекрасно знали, какую роль играет табак в нашей жизни. Им оплачивали труд наших школьных учителей, благодаря ему покрывали асфальтом наши дороги. В сладко пахнущих сараях я читала книги и пряталась в летний полдень; коричневый порошок табака приставал к нашим джинсам, когда мы по полдня играли в заброшенных постройках. Даже мое первое свидание закончилось в пятницу вечером слишком рано, поскольку кавалеру надо было в субботу вставать на рассвете и отправляться работать на табачную плантацию. Моих одноклассников, поступивших в колледж, послал туда именно табак. И меня тоже, ведь наша семья могла остаться кредитоспособной только благодаря тому, что другие семьи покупали табак.

И вот из этого общества я отправилась в большую жизнь, где, к моему удивлению, слово «фермер» было широко известно как синоним «деревенщины», а табак считался чем-то вроде современной оспы. Как сейчас помню: я стою на чьей-то кухне в разгар вечеринки в колледже и слушаю дискуссию, которая заканчивается общеизвестной истиной: дескать, табак надо искоренить с нашей планеты, а заодно и со всех остальных. Помню я и свое возмущение и наивный вопрос: «А как же фермеры, которые его выращивают?»

Реакция оказалась такая, что можно было подумать, будто я одобряю детскую порнографию. Кто-то спросил: «А нам-то что до этих фермеров?»

Я до сих пор порываюсь ответить на этот вопрос. Да, я знаю людей, которые умерли, жалея, что вообще узнали, что такое сигарета. Да, это растение вызывает рак после того, как длинная череда людей (уже не фермеров) специфически изменила его и злоупотребила им. И да, табак требует химической обработки, чтобы сохранить его в целости от голубой плесени. Однако благодаря ему люди поступили в колледж. Благодаря ему фермеры платят налоги, покупают обувь, оплачивают счета врача. Он позволяет людям благополучно жить и пожимать руки соседям в одном из самых зеленых, самых добрых мест во всем мире. Табак — постепенно исчезающая в США сельскохозяйственная культура, и это, вероятно, знак здравого гражданского смысла, но, с другой стороны, выходит, что все те, кто его выращивал, должны убираться с земли, найти себе жилище в другом месте и поступить работать на завод. Чего стоит семейное фермерство?

Большинство фермеров — производителей табака желали бы выращивать что-то другое. На данный момент большинству это и придется сделать. Федеральная политика поддержки цен, которая обеспечивала выживание фермеров, разводивших табак, со времен Великой депрессии, официально была прекращена в 2005 году. Обширные службы и учебные заведения сельскохозяйственного профиля ждали этого финиша более двадцати лет, надеясь вместо табака перейти на выращивание высокоценного зерна. До сих пор табаку нет достойной альтернативы. Когда я училась в старших классах, семья одной из моих лучших подруг попыталась выращивать красный стручковый перец, последнее великое увлечение той эпохи. Они потеряли доход целого года, когда обещанный им рынок сбыта прекратил существование. У меня до сих пор стоит ком в горле, когда я вспоминаю тот день: целое поле прекрасных перцев, представлявшее собой результат многих месяцев труда всей семьи и жизнеобеспечение ее на год, пришлось запахать в грязь: в конце концов, перец стоил не больше, чем компост. Я была просто в шоке. Если в остальном мире, за пределами нашей зоны выращивания табака, люди с возмущением говорят о том, как вреден табак для жизни человека, то почему все они не озаботятся проблемой огородничества и не станут платить достаточно для покрытия расходов на выращивание овощей? Именно тогда я начала понимать, как плохо организована наша система производства продуктов питания и как больно это несовершенство бьет по фермерам.