Сергей Шлахтер - Звезда, зовущая вдали

Уже перед закатом кто-то заметил, что местность впереди меняется. Сплошная пустыня стала уступать место пятнам зелени. Это подтверждало рассказ юноши и сильно приободрило всех. Очевидно, впереди пустыня кончается или же прерывается оазисом, где можно встретиться с людьми и расспросить о дальнейшем пути.

— Впереди может быть лишь оазис, — уверенно заявил Кумик, — ведь на нашей родине хорошо известно, какие огромные пустыни простираются к югу от Иудеи. Ну, а что же касается местных жителей, то еще вопрос — будут ли это друзья или враги?

У многих сам вопрос вызвал негодование, ведь враги остались в Африке, а здесь бояться некого! Забыли даже рассказ Эль-Кора о воинственных кочевниках, охотниках за пленниками.

Паладигу пришлось напомнить:

— И на нашей родине среди азиатских народов бывают вражда и войны. И азиаты угоняют в рабство чужеземцев, а то и соплеменников. А здесь горстка чужеземцев может явиться лакомым куском для какого-нибудь местного правителя или просто крупного работорговца — ведь никто не защитит нас от произвола.

Друзья приуныли. Тогда Кумик предложил вариант:

— Ведь местные жители наверняка знают египетскую крепость и имеют с ее гарнизоном торговые сношения. Так надо выдать себя за египтян, что совсем нетрудно: лодки и оружие — тамошнего образца, на многих из нас — египетские плащи, их языком местные жители вряд ли владеют лучше бывших рабов. Вот с обитателями крепости никто ссориться не захочет, так что теперь египтяне превращаются в наших покровителей. А ведь страшно подумать, что, узнав правду, местные правители могут захватить непрошеных гостей в плен и вернуть вместе с лодками в крепость. Этим они смогут услужить партнерам по торговле.

Нелегко было азиатам освоиться с мыслью, что Азия тоже может оказаться для них враждебной. Но на ночь пришлось поставить часового для охраны не только от хищников, но и от людей. В темноте по-прежнему завывали шакалы и гиены, что говорило об удаленности людей.

Утро сразу же принесло приятный сюрприз. Лодки плыли вдоль берега, где по временам появлялись люди, пасущие скот, едущие верхом на верблюдах, занимающиеся хозяйственными работами. По внешнему виду было трудно определить, к какому народу они относятся, но плотные плащи с капюшонами напомнили некоторым путешественникам чужеземцев из далеких южных стран, изредка появлявшихся в Передней Азии в составе караванов на лошадях и верблюдах. Попадались финиковые пальмы, сначала одиночные, потом купами, невысокие кусты. И вдруг Эль-Кор издал крик, от которого все вздрогнули. После этого юноша так запрыгал, что лодка закачалась и чуть не перевернулась. Никто не мог ничего понять, так как крики звучали на чужом языке. Лишь дождавшись некоторого успокоения, товарищи поняли, что Эль-Кор узнал тот холм на берегу, под которым был лагерь кочевников, похитивших его, еще мальчика, для продажи египтянам. И что большое селение уже близко.

Трудно было оценить чувства, охватившие слушателей. Теперь было ясно, что один из беглецов находится буквально на пороге дома. Конечно, увозимый из дома мальчик мог и не запомнить всего пути своих похитителей, но люди его племени, по его словам, часто бывали в «большом селении» и могли случайно встретиться, или же селяне могли сообщить что-то о местонахождении племени. Единственный, кто испытывал грусть, был их новый товарищ, богатырь по имени Гулани. У него отеческая привязанность к юноше появилась с момента доставки последнего в крепость. И для мальчика богатырь был опорой в самые трудные минуты, даже с риском для собственной жизни. Так, однажды надсмотрщик принялся избивать Эль-Кора за какую-то провинность. Услышав крики мальчика, Гулани подошел к египтянину сзади и одним движением сломал тому руку, держащую бич. Формально это был бунт, за которым следовало жестокое наказание, но здесь обошлось: рабов в крепости было мало, а один Гулани мог заменить троих. Поэтому ограничились простым телесным наказанием, но после этого даже надсмотрщики стали побаиваться богатыря, и мальчик, затем юноша, жил в относительной безопасности.

Местность становилась все более освоенной, появились обработанные поля, дома с изгородями, всадники на конях, навьюченные лошади и ослы. Обогнув широкий мыс, путешественники увидели оазис, высокий холм с самым настоящим городом, [46] Город на месте нынешнего порта Аден существовал уже в I тысячелетии до н. э. в котором местами были видны каменные дома, в том числе двух-, трех-, четырехэтажные. Фасады их были такими однообразными, что напоминали скалы с прорубленными окнами. Между домами виднелись пальмы и смоковницы. А у берега и на самом берегу стояли лодки и небольшие баржи, но в небольшом количестве. Чувствовалось, что дерево здесь — редкость.

— А ведь здесь наверняка потребуются деньги, — шепотом заметил Кумик Паладигу. — Хорошо, что ты об этом позаботился. Лишь бы товарищи не заподозрили.

— У меня есть египетские таланты, захваченные еще в горах, а драгоценности пока сохраним в тайне. — Финикиец уже слышал кое-что о стычке в Абиссинском нагорье и о трофеях, в том числе деньгах. О картах же Паладиг умолчал, по-прежнему опасаясь разоблачения в отношении Нила.

Появление трех новых лодок привлекло внимание, но небольшое. Чувствовалось, что египтяне здесь гости частые, хотя и нежданные. Во всяком случае, столпившийся здесь десяток человек в шерстяных плащах и халатах еще издали задали несколько вопросов на языке Та-Кемта — не привезены ли какие-нибудь товары? Услышав отрицательный ответ, они сразу утратили интерес. Лица у мужчин были смуглыми, загорелыми или имели оливковый оттенок кожи, бороды — короткими, ухоженными, некоторые покрашены в красный или синий цвет.

Причалили недалеко от устья неширокой реки. Берега ее поросли пальмами, смоковницами, сикоморами, тростником. Выход чужеземцев на берег был замечен немногими. Некоторые встречные пытались заговорить на местном языке, и здесь очень пригодился Эль-Кор. Удалось расспросить о дороге в город, к рынку, где проще всего было найти сведения о племени юноши. Улицы в городе были кривыми и узкими, но чистыми. Вскоре стало ясно, почему здесь и не нужны широкие прямые улицы или проспекты: местные жители не знали повозок. Здесь, как в горах, было царство пешеходов и всадников. Было удивительно видеть, например, вьючного осла только как четыре ноги и нос под печальными глазами, все остальное было скрыто вьюками. Женщины также были одеты в плотные халаты, хорошо защищавшие от жары, и в легкие круглые шапочки со свисающими назатыльниками. Некоторые несли корзины или кувшины на голове, а руками вели детей в длинных рубашках.