Жюль Верн - Возвращение на родину

— Можете ли вы идти вместе со всеми. Марта? — спросил невесту Жан.

— Я готова! — ответила барышня Марта.

— А ты, мама, ведь ты так устала?!

— В путь, сын мой! — ответила госпожа Келлер. У нас оставалось немного провизии, которой должно было хватить до Танна. Это позволит нам не делать остановок в деревнях, где могут или уже смогли появиться Бух с сыновьями.

Вот что мы обсудили, пока снова не отправились в дорогу, ибо прежде всего надо было «защитить дитя», как говорится у нас при игре в пикет [102] Пикет — здесь: старинная игра в карты. .

Мы решили, пока не возникнет особой опасности, больше уже не расставаться. Конечно, то, что было сравнительно легко для нас (господина де Лоране, Марты, Ирмы и меня, имевших паспорта, защищавшие нас вплоть до самой французской границы), оказывалось намного сложнее для госпожи Келлер с сыном. А потому им следовало принять меры предосторожности и обходить города, по которым обязаны были следовать мы, и присоединяться к нам лишь после. Только при таких условиях и возможно было наше совместное путешествие.

— Давайте двигаться в путь! — сказал я. — Если в Танне мне удастся купить экипаж и лошадей, это избавит вашу матушку и барышню Марту, мою сестру и господина де Лоране от излишнего утомления. А для нас с вами, господин Жан, провести несколько дней на марше и несколько ночей под звездным небом не составит особого труда, и вы увидите, как они прекрасны — звезды, что сверкают над французской землей!

С этими словами я вышел из хижины и сделал шагов двадцать по дороге. Было два часа ночи. Все утопало в глубоком мраке. Однако над гребнем гор светлели первые проблески зари.

Я ничего не видел, зато мог все слышать. Я прислушивался очень внимательно. В воздухе стояла такая тишина, что малейший шум под деревьями или на дороге не ускользнул бы от моего слуха.

Нигде ни звука… Надо полагать, Бух с сыновьями потеряли след Жана Келлера.

Все вышли из хижины. Я вынес оставшуюся провизию, и тюк со снедью, поверьте, был не слишком тяжел. Из двух наших пистолетов один я отдал господину Жану, другой оставил себе. В случае надобности мы сумеем воспользоваться ими.

Тут господин Жан взял барышню Марту за руку и проникновенно сказал ей:

— Марта, когда я хотел взять вас в жены, моя жизнь принадлежала мне! Теперь я больше не имею права соединять вашу жизнь с моею… ведь я беглец, приговоренный к смерти!..

— Жан, — отвечала барышня Марта, — нас соединил сам Господь… Пусть Он и сохранит нас!

Не буду подробно останавливаться на первых двух днях нашего путешествия вместе с госпожой Келлер и ее сыном. Скажу только, что нам удалось, покидая территорию Тюрингии, обойтись без всяких неприятностей.

Радость встречи нас окрылила, мы шли хорошим шагом. Усталости как не бывало. Казалось, госпожа Келлер, барышня Марта и сестра хотели подать нам пример. Нам приходилось даже сдерживать их. Отдыхали мы регулярно, по часу после каждых трех часов ходьбы, так что в конце концов нами был пройден довольно приличный путь.

Здешняя малоплодородная земля была изрыта извилистыми балками, по которым росли ивы и осины. В общем, природа в этой части провинции Гессен-Нассау, теперь являющей собою Кассельский округ, довольно дикая. Деревень здесь мало, только кое-где фермы с плоскими крышами без желобов. Мы шли через анклав Шмалькальден в благоприятную погоду: небо было закрыто облаками, довольно прохладный ветер дул нам в спину. Тем не менее мои спутники сильно утомились, когда 24 августа мы, проделав пешком дюжину миль после гор Тюрингии, прибыли около десяти часов вечера в Танн.

Здесь, как было условлено, господин Жан с матерью отделились от нас. Им было опасно входить в город, где господин Жан легко мог быть узнан, а к чему бы это привело — известно!

Решено было встретиться на другой день в восемь часов утра на дороге, ведущей в Фульду. Если мы немного запоздаем, значит, нас задержала покупка экипажа и лошади. Но ни под каким видом госпожа Келлер с сыном не должны были входить в город. Решение весьма благоразумное, так как полицейские агенты выказали невероятную строгость при проверке наших паспортов. Был даже момент, когда я решил, что они собираются арестовать нас — людей, которых выдворяют из страны. Пришлось подробно объяснять, как мы путешествуем, при каких обстоятельствах потеряли свой экипаж и так далее…

Это и послужило нам на пользу. Один из агентов, в надежде на изрядные комиссионные, предложил свести нас к извозопромышленнику. Его предложение было принято.

Проводив барышню Марту и мою сестру в гостиницу, господин де Лоране, прекрасно говоривший по-немецки, отправился со мной к этому человеку.

Дорожной кареты у того не оказалось. Пришлось удовольствоваться чем-то вроде таратайки о двух колесах, крытой брезентом, и одной лошадью, которую можно было запрячь в оглобли. Нечего и говорить, что господину де Лоране пришлось заплатить за лошадь вдвое, а за повозку — втрое против их стоимости.

На следующий день в восемь часов мы встретились на дороге с госпожой Келлер и ее сыном. Приютом для них послужил какой-то скверный кабачок. Причем господин Жан провел ночь на стуле, а его мать — на убогом ложе. Господин и барышня де Лоране, госпожа Келлер и Ирма сели в повозку, куда я уложил и кое-какую провизию, закупленную в Танне. Потеснившись немного, можно было дать место и пятому человеку. Я предложил его господину Жану. Он отказался. В конце концов было решено, что мы с ним будем садиться по очереди, но большей частью нам обоим приходилось идти пешком, чтобы не слишком утомлять клячу. Ее пришлось взять, потому что выбора у меня не было. Ах, бедные наши бельцингенские лошади!

Двадцать шестого августа днем мы уже стали приближаться к Фульде, еще издали завидев купол ее собора и возвышающийся надо всем францисканский [103] Францисканцы — члены одного из католических монашеских нищенствующих орденов (религиозных организаций). Появились в XIII веке в Италии. монастырь. В Фульду мы прибыли к вечеру. 27-го проехали Шлинхтерн, Содон, Сальмюнстер, что при слиянии Зальца с Кинцигом. 28-го были в Гельнгаузене, и если бы путешествовали ради своего удовольствия, то, пожалуй, посетили бы замок, в котором, как мне потом сказали, жил Фридрих Барбаросса [104] Фридрих I Барбаросса (буквально: Краснобородый, около 1125–1190) — германский король и император «Священной Римской империи германской нации» с 1152 года. . Но нам, беглецам, или почти беглецам, было не до этого.

Повозка тем временем двигалась не так быстро, как мне бы хотелось, из-за плохого состояния дороги, которая, особенно в окрестностях Сальмюнстера, шла через нескончаемые леса, перерезаемые обширными озерами, какие мы в Пикардии называем водоемами. Ехали мы шагом, вследствие чего продвигались с опозданием, которое нас постоянно беспокоило. Вот уже тринадцать дней, как мы находились в пути. Еще семь дней — и наши паспорта будут недействительны.