Тони Хоукс - С холодильником по Ирландии: «Гиннеса» много не бывает

— Это замечательно, Бренда, — сказал Джерри. — Оставайтесь на нашей волне, поклонники холодильника. Думаю, со времен Евхаристического конгресса 1950-х мы не были свидетелями столь большой любви к человеку, который собирается возвращаться домой.

Он повышал ставку на каждой рекламной паузе. Главный приз должен был все оправдать.

— Думаю, теперь нам надо поторопиться, — сказал Джон, выйдя из телефонной будки, где он общался с Джерри. — Если не поторопимся, мы не доберемся до центра «ИЛАК» раньше двенадцати, и тогда шоу закончится.

Шоу закончится. Я почувствовал внезапный приступ грусти. Для меня тоже шоу закончится. А я не был уверен, что этого хочу.

— Ну же! — сказал Джон с удивительной настойчивостью. — Думаю, надо пробежаться.

Покупатели Дублина увидели новый спектакль, теперь трое взрослых бежали по центру города, нагруженные эксцентричными и разнородными аксессуарами. Кристи был неважным бегуном. Ему было за шестьдесят, и никаких причин бежать куда-либо вообще у него не возникало уже лет двадцать.

На бегу, пока холодильник шумно грохотал за моей спиной, я, раскрасневшись и вспотев, взглянул на Кристи и в полной мере ощутил, что после происходящего с ним сейчас хохма о «пробуждении ленивого супруга на рассвете» опустится с первого на второе место.

Мы завернули за угол, и впереди я увидел невероятный и отнюдь не пленительный конец моего путешествия — торговый центр, поэтично названный «ИЛАК». Завидев финиш, мы сменили галоп на более приличный бег рысцой и направились внутрь центра, не зная, что нас ждет. Нас приветствовала огромная толпа, больше, чем я ожидал. Пусть она не была такой большой, как описывала Бренда, однако около сотни человек собралось в центральном вестибюле торгового центра. Женщина с микрофоном махала мне рукой. Это, должно быть, Бренда, потому что ее рот двигался синхронно со словами, которые я слышал в наушнике.

— Джерри, Тони здесь! С нами холодильник! С нами Джон Фарелл, с нами наш волынщик — боже мой, он выглядит несколько запыхавшимся, — и с нами эта огромная толпа, которая, я уверена, собирается выразить свою признательность Тони и его холодильнику, что они после тридцатидневного путешествия по стране добрались сюда, до центра «ИЛАК» в Дублине. Так что давайте послушаем Тони!

Очередное громкое ликование сопроводило мой поклон. Джон сделал знак бедняге Кристи играть, но у него, к несчастью, не хватало самого главного для волынщика — дыхания. Он обессиленно рухнул на скамейку рядом с двумя старушками и старался изо всех сил, отчаянно пытаясь вдохнуть воздух в меха инструмента. Он выглядел, как умирающий лебедь. Все, что он смог выдавить, — это звук, напоминающий полицейскую сирену, у которой садится батарейка. Чтобы его заглушить, кто-то в студии догадался погромче включить воодушевляющую мелодию из «Бен-Гура». Бренда подвела Джона к микрофону.

— До того, как мы поговорим с Тони, скажите, Джон Фарелл, чем было его путешествие для вас?

— Это был истинно религиозный опыт для меня, Бренда, потому что я понятия не имел, как на жизнь людей влияют простые бытовые приборы. Но Человек-с-Холодильником помог мне увидеть свет, и я вижу его на лицах всех присутствующих здесь. Это потрясающий, потрясающий день!

— Бренда, — сказал Джерри в студии, — позови Тони к микрофону, я хочу спросить его, что он чувствует.

По сигналу я был у микрофона Бренды.

— Тони, ты сделал это. Хорошая работа, — сказал Джерри. — Ты, должно быть, очень горд собой. Как твои дела, и как там твой холодильник?

— Мы оба чрезвычайно взволнованы. Как вы знаете, холодильник получил имя Сирша, что на гэльском означает «свобода», и все признали, что этот холодильник свободен, он волен делать то, что ему хочется, волен идти туда, куда хочет, и быть тем, чем хочет, и, если этого может достичь холодильник, то что же мешает нам?

— Глубокая мысль, правда, Тони. Скажи мне, будет ли справедливо заметить, что этот холодильник тебе ближе всех в мире?

— Да, — рассмеялся я, — это моя личная трагедия, спасибо, что напомнили.

— Через минуту мы проведем небольшую церемонию, но до того, как мы это сделаем, может быть, ты, Тони Хоукс, скажешь собравшимся несколько слов на прощание.

Настал черед еще одной импровизированной речи. Я хотел воздать всем должное.

— Джерри, не могу выразить, как я тронут этим откликом — здесь тысячи людей… Возможно они прошли если не много миль, то много метров, несколько шагов в любом случае. Я просто хочу отдать должное народу Ирландии и людям, которые меня подвозили в пути. Этот холодильник — первый холодильник, который объехал автостопом ваш прекрасный остров. Предположу, что он не последний, думаю, последует множество подобных случаев, люди станут брать в дорогу разные предметы домашнего обихода, и я горд тем, что открыл для них этот путь. В этом путешествии были взлеты, такие как серфинг с холодильником в Стрэндхилле, и падения, вроде соскальзывания холодильника с тележки всю дорогу через центр Голуэя, однако все это время всегда кто-то был рядом, с дружескими словами и частенько с кружкой пива, и за это я просто хочу сказать громкое спасибо.

После моих слов раздались теплые аплодисменты. Джерри подвел итог происходящему:

— Что ж, нам остается только завершить эту одиссею особой церемонией. У Бренды в руках цепь мэра города из магнитов для холодильника от «Шоу Джерри Райана», который она вручит Тони, в комплекте с набором магнитов для холодильника по спецзаказу. Бренда, тебе слово.

— Тони, — торжественно объявила Бренда. — Ирландия нарекает тебя своим Человеком-с-Холодильником.

Толпа возликовала, музыка из «Бен-Гура» достигла максимальной громкости, и я склонился перед Брендой, как победивший на олимпийских играх спортсмен, чтобы она надела мне на шею цепь манитов. Я бросил взгляд на невероятную картину перед собой и помахал улыбающимся и смеющимся наблюдателям с искренней благодарностью.

К моему удивлению, по одной щеке у меня скатилась слеза.

Все как в «Новом платье короля». Как только закончился радиоэфир, развеялись и иллюзии, которые его поддерживали. В один миг Человек-с-Холодильником стал обычным человеком. Ощущение триумфа растворилось в воздухе одновременно с радиоволнами. Это было весело, полезно немного посмеяться, но ведь это дурачество, а теперь с глупостями покончено. Толпа разошлась почти мгновенно. Люди должны были с кем-то встретиться, вернуться на рабочие места или забрать детей из школы. Никто не мог позволить себе потратить столько времени, сколько мне было выделено на завершение моего путешествия. Городская жизнь не допускала причуд.