Юэн Макгрегор - Земля: долгий путь вокруг

— Что ты обо всем этом думаешь? — спросил я у Василия, нашего врача.

Тот, как обычно, курил сигарету с несколько виноватой улыбкой. За плечами этого человека были десятки лет опыта общения с российской и центрально-европейской бюрократией. Он знал, как ждать, как подстраиваться и ловчить достаточно осторожно, никогда при этом не угрожая или обхаживая чиновников, как это мы могли бы делать на Западе: следовало просто убедиться, что о нас не забыли, а, стало быть, со временем мы добьемся необходимого.

— Хочешь знать, что я думаю? — сказал он с сильным акцентом. — Никто не обещал, что это путешествие будет легкой прогулкой. Но все будет в порядке. Нужно набраться терпения.

В ожидании, пока через КПП проедут многочисленные украинские грузовики, автобусы и краны, мы решили прогуляться по деревне. За исключением полосы асфальта в центральной части, она, вероятно, никогда не менялась. Старые крестьянки в косынках баюкали малышей. Дети таскали воду из колодца. Два парнишки ехали на громыхавшей телеге, которую тащила серая кобыла. Три женщины, точки на огромном поле, возделывали большими мотыгами землю, а местные мужчины в кепках сидели себе на скамейке. Похоже, у всех украинских мужчин в сельской местности одно-единственное занятие: смотреть, как мимо проезжает мир.

В продовольственном магазинчике оказался неплохой ассортимент основных продуктов питания, вроде колбасы и шоколада, и мы получили возможность поупражняться в беседе, оперируя теми немногими русскими словами, что выучили за месяцы подготовки к путешествию: «привет», «спасибо» и «четыре». Надо было относиться к урокам русского посерьезнее, однако при помощи улыбок и жестикуляции нам удалось кое-что купить.

Женщины в магазине поинтересовались, откуда мы. «Инглийский», — ответили мы. Они вновь затрещали на украинском, дав этим понять, что наш «русский» был не очень. Не имея ни малейшего представления, о чем они говорят, мы могли лишь гадать, основываясь на их жестах, мимике и похотливом хихиканье.

Пока что эта незапланированная остановка оказалась самым примечательным моментом путешествия. Освобожденный от уз славы и известности, я наконец-то встречался с простыми людьми в их естественной среде. Я хотел лишь спокойно подождать, когда нам разрешат проехать через КПП, но Чарли вновь затеял беготню, так что я отошел к колодцу и присел на его краешек. Из шаткой избенки вышла старушка и подсела ко мне. Она кормила кошку и болтала по-украински. Я не понимал, о чем она говорит, но это как будто и не имело значения. Я лишь вслушивался в поток ее речи, а потом рассказал ей о нас. Старушка прикоснулась к моему лбу и несколько раз меня перекрестила. Мне показалось, что она сказала, будто наша встреча предопределена судьбой, но проверить это возможности не было. Мы долго так вот и сидели, под ее плавное бесконечное бормотание. Мне очень нравилось просто сидеть и болтать с этой простой женщиной. Думаю, она пыталась рассказать мне о своей жизни, о войне, о том, как ужасно это было. У меня просто в голове не укладывалось, что она прожила в этом домишке всю свою жизнь. В какой-то момент старушка вдруг сказала, что будет молиться за меня. Я поведал ей, что у нас впереди очень долгая дорога, так что это окажется очень кстати. Это было прекрасно, я никогда этого не забуду. Та старушка тронула меня до глубины души. Она была чудесной женщиной с прекрасными глазами.

И такой душевной. Я мог бы слушать ее целый день. Она тоже не понимала, что я ей говорю, но и для нее это, похоже, не имело значения. Мне так нравилось просто слушать ее истории, так что я даже слегка расстроился, когда услышал, что нам наконец-то разрешили ехать дальше.

Чарли: Мы продолжили двигаться по Западной Украине, направляясь во Львов. Эта часть страны выглядела невероятно бедной, только представьте: некоторые украинцы до сих пор обрабатывают поля вручную. Я видел, как один крестьянин медленно толкал ручной плуг вдоль длинной полоски поля. Жалкое существование, и весь пейзаж там был каким-то черно-белым. Никаких ярких красок. Совсем ничего.

Почти все деревни, через которые мы проезжали, были пусты. Те немногие жители, что нам попадались, выглядели очень старыми и крайне изможденными. Они лишь сидели у своих заборов, таращась на дорогу. Немногочисленные дети были одеты в болоньевые куртки, из которых явно уже выросли. То и дело на огромной скорости проносились мимо шикарные автомобили с тонированными стеклами. Мафия или бандиты, думали мы, которым совершенно до фонаря, как живет простой народ. Нищета была просто ошеломительной, особенно если учесть, что мы отъехали не так уж далеко от дома. От Лондона до Украины всего лишь неделя езды, но все равно это был совершенно иной мир.

К вечеру мы добрались до Львова — еще один долгий дневной бросок: двести пятьдесят километров по разбитым дорогам. За весь день мы остановились лишь дважды — у красивой церкви в какой-то деревушке, да попить кофе в придорожном кафе. Самое удивительное, что повсюду люди от души стремились нам помочь.

А когда в львовской гостинице Клаудио спросил, есть ли у них безопасное место, где можно оставить мотоциклы, администратор просто сказал: «Здесь», указав на фойе некогда пышного и богато украшенного, а теперь довольно жалкого дворца, в котором располагалась гостиница.

Юэн скатал ковры, и мы завели мотоциклы вверх на пару ступенек, через двойные двери, в щедро декорированный зал, посмеиваясь над безуспешными попытками развернуть тяжелые машины на отполированном до блеска мраморном полу.

Мы приняли душ, переоделись и отправились на прогулку по городу. Нас сопровождал Андрей Хуняк, украинский друг Клаудио. Как и многие восточно-европейские города, Львов был красивым местом. Здания в классическом стиле, булыжные мостовые, просторные площади, на которых старики играли в шахматы. За ужином Андрей, изучавший в Львовском университете лингвистику и подрабатывавший администратором базы данных, рассказал нам, как трудно найти работу на Украине.

— Рим не сразу строился, и свободный рынок не создать всего лишь за десяток лет. Прошло только тринадцать лет, как Украина обрела независимость. Это почти ничего, — пояснил он.

Мы спросили, доволен ли он, что коммунизм сменила демократия.

— Нелегко раньше жилось. Приходилось изворачиваться. Можно было купить лишь самое необходимое. Не было даже одежды. Прилавки в магазинах были пусты.

Хоть шаром покати. А теперь другая беда: в магазинах изобилие, но особо ничего не купишь. Слишком дорого.

Подобные истории мы слышали по всей Восточной Европе. Проезжая через Чешскую Республику, которая за несколько недель до этого вступила в Европейский союз, мы узнали, что значительная часть молодежи До сих пор вынуждена жить вместе с родителями, ибо не в состоянии приобрести собственную квартиру, да к тому же, поскольку эта страна стала членом ЕС, теперь ожидается очередной скачок цен на недвижимость. Многие украинцы подробно рассказывали нам о мафии, но никто не хотел, чтобы мы вставили это в свой фильм. Из чего мы сделали вывод, что украинская мафия держала всю страну в страхе — похоже, ее боялись даже больше, чем коммунистов пятнадцать лет назад.