Юэн Макгрегор - Земля: долгий путь вокруг

От тряски наша система связи перестала работать, и мы уже не могли говорить друг с другом в пути. Тишина и долгие часы в седле дали мне возможность уйти в себя, и меня захватил поток мыслей. Работа актера всегда была очень важна для меня, но теперь я ощущал себя свободным от нее. В минувшем году я частенько мечтал о бегстве — хотя бы ненадолго. И поскольку в большинстве фильмов актеров на роли утверждают лишь в самый последний момент, я не представлял, чем займусь после окончания поездки. Я как будто пребывал в подвешенном состоянии, не зная, какой предпринять следующий шаг. Я даже пошутил на пресс-конференции в Лондоне перед отъездом, что, быть может, вообще не вернусь к актерской карьере. Это была всего лишь шутка, которую присутствовавшие репортеры восприняли слишком серьезно, однако в каждой шутке есть доля правды. Я вовсе не хотел бросать ремесло актера, хотя определенные сомнения у меня и возникли. Может, мне годик поработать в театре? Или же настало время самому поставить фильм или пьесу?

А почему бы и нет? Надо всего лишь принять решение. Я никогда не был карьеристом. Меня всегда больше привлекали действительно интересные проекты. Однако, возможно, сейчас-то и настало время критически все переосмыслить и решить, как жить дальше. А еще меня беспокоило, как отнесутся режиссеры, что я временно пожертвовал работой ради путешествия вокруг света.

А вдруг мне теперь больше не будут присылать интересные сценарии? Я ощущал себя оторванным от жизни. А в моей работе это особенно рискованно. Режиссеры и агенты по кастингу либо помнят о тебе, либо же напрочь тебя забывают. Третьего не дано. После театрального училища я работал почти без перерыва и сейчас впервые не был никуда заявлен. Разумеется, все это не могло меня не беспокоить.

Путешествие также давало мне возможность поразмыслить над произошедшими со мной событиями и примириться с ними. Я нес с собой тяжкий груз эмоционального багажа — вины, страхов, обид, — на осмысление и преодоление всего этого требовалось время. Я однажды уже проделывал нечто подобное, когда путешествовал по тропическим лесам Гондураса с Рэем Мирсом. Пока мы карабкались по горам и продирались через джунгли, я осознавал, что избавляюсь от того, что беспокоило меня годами. При переходах, длившихся по восемь-десять часов в день, у меня было вполне достаточно времени поразмыслить. И это пошло мне на пользу. «Пожалуй, я оставлю это в джунглях, — думал я о какой-то проблеме, — больше нет необходимости таскать это с собой». И вот теперь я вновь избавлялся от того, что подсознательно терзало меня весьма долгое время. Просто удивительно, что творилось у меня в голове. Порой я основательно углублялся в размышления относительно людей и событий, имевших место еще в школе или в последующие годы. Любовные отношения и драки, то, чем я гордился, и то, о чем я сожалел. Проблемы, о которых я не вспоминал на протяжении многих лет, но которые, как теперь я понял, так и оставались неразрешенными. Я знал, что на ошибках учатся, и все такое, однако я, кажется, наделал их чересчур много. Размышлял я и о хорошем — например, о знакомстве с Ив, женитьбе, появлении детей. Но самым удивительным во всем этом оказалось то, что я не был властен над мыслями — они просто приходили мне в голову, словно говоря: «Помнишь нас? Мы из далекого прошлого». И даже если это была мысль неприятная, мне не оставалось ничего другого, кроме как принять ее и обдумать. Отделаться от нее я не мог. Если она причиняла боль, я не мог сбежать из дому под предлогом, что мне необходимо купить новые ботинки. Я вынужден был сидеть в обществе своих мыслей и чувств на мотоцикле и ждать, когда они сами уйдут. И это было полезно.

Или же я просто отключался и подстраивался под ритм мотоцикла и дороги. Но не подумайте, что все путешествие сводилось к физическому напряжению и самоанализу, случались и моменты поразительные по своей красоте. Однажды утром — помню, у меня в плеере как раз звучала песня «Алые паруса на закате» группы «Platters» — мы заметили стадо каких-то животных, несшихся по степи. Они походили на антилоп или газелей. Животные скакали весьма далеко от нас, поэтому мы не смогли их толком разглядеть, но в Казахстане полно среднеазиатских горных козлов, азиатских маралов, сайгаков, джейранов, газелей и сибирских косуль. Это были довольно крупные животные с необычайной раскраской. В другой раз мы проезжали мимо настоящих сборищ орлов: пятнадцать-двадцать птиц сидели на обочине дороги или дорожных знаках. Они сидели просто так и при нашем появлении поднимались в воздух. Зрелище было просто ошеломляющим. Просто удивительные создания! В такие моменты мне казалось, будто я в горах Шотландии.

К вечеру мы почти все время ехали по золотистому песку, и ноги у меня вновь подкашивались от постоянного стояния на пегах. Чарли хотел переночевать в гостинице.

— Я хочу по-человечески помыться, — умолял он.

Однако нам так и не удалось доехать до Аральска, как намечалось, и мы заночевали в пустыне в развалинах каких-то глиняных лачуг. Чарли разогрел на ужин продукты в вакуумной упаковке: ланкаширское рагу для себя и чили кон карне для меня и Клаудио. Под щебет птиц и жужжание комаров мы жадно поглощали ужин, наблюдая, как заходит солнце самого трудного доселе дня езды.

Чарли: Следующий день выдался не лучше. Я проснулся и обнаружил, что рядом со мной спит некое человекоподобное создание. Место, куда Юэна укусил комар, распухло, и огромная шишка расползлась у него от лба до переносицы, из-за чего мой друг стал смахивать на неандертальца. Не лучше выглядели и его руки: все красные и распухшие, испещренные комариными укусами. Несколько часов спустя я посочувствовал ему еще больше, поскольку бедняге уже во второй раз попал в глаза бензин. К счастью, на этот раз моей вины тут не было. Когда Юэн закончил наполнять бак, насос не отключился. Бензин брызнул ему прямо в лицо, глаза и уши. А еще говорят, что снаряд дважды в одну воронку не падает.

Дорога в то утро была такой же отвратительной, как и прежде. По-моему, она уже не могла стать еще хуже, даже если бы подверглась бомбардировке. Что-то обещанные всего лишь тридцать километров ужасных дорог затянулись, подумалось мне. Вот уже более ста пятидесяти километров мы ехали по чудовищной поверхности, частенько дорога превращалась в пять-шесть параллельных троп, и всюду грязь да трясина. Мы целые дни проводили, стоя на пегах, маневрируя меж рытвинами, проталкиваясь через лужи. Я уж и забыл, когда нам в последнее время попадались участки, где можно было сесть на мотоцикл и просто поехать.

Сказывалось также и то, что предыдущей ночью я плохо спал. Мы встали слишком близко у дороги, и я был убежден, что наши мотоциклы украдут. Где-то в полшестого утра я услышал действительно громкий звук приближающейся машины. Она как будто неслась по степи и вот-вот должна была врезаться в нашу палатку. Я расстегнул входной клапан, выбрался наружу и огляделся. Ничего не было видно. Сбитый с толку, я забрался обратно и застегнулся. Но стоило мне улечься, как я снова услышал рев машины. Я вновь вскочил и выглянул наружу. Там по дороге действительно ехала машина. Но очень медленно, издавая оглушительный грохот, потому что у нее отвалилась выхлопная труба.