Сергей Иванов - Америка глазами заблудшего туриста

Благополучно приземлившись, Вован, припухший от сна, вяло шагал среди прочих пассажиров, следующих в транзитный зал аэропорта. У входа в зал он приметил двух мужчин в форме, открыто уставившихся на него. Едва он подумал о них, как те направились ему на встречу. Встав у него на пути, служивые, с холодной вежливостью попросили Вову следовать за ними. Вова послушно согласился. Конвоируя подозрительного пассажира, они провели его служебными коридорами и пригласили войти в какую-то комнату. Следом за ними в комнату вошёл ещё один в такой же форме. Он принёс Вовину сумку, которую он сдал в багаж.

— Гестапо, — подумал Вован, и начал просыпаться, соображая, что такого они могут найти среди его багажа. Беспокойство вызывали лишь семь тысяч наличными, что могло показаться для бошей подозрительным.

Они стали тщательно проверять его паспорт и задавать простые вопросы на понятном английском языке с лающим акцентом. Закончив с паспортом, двое принялись рыться в его сумках. Одному досталась сумка с одеждой, среди которой были и носки, трусы. Тот не скрывал своей брезгливости и неприязни к русскому пассажиру, выряженному подобно бруклинскому негру. Другому, досталась большая сумка, полная компакт дисков. Он выложил все это на стол. Убедившись, что кроме компактов, в сумке ничего подозрительного нет, стал рассматривать, обнюхивать каждый компакт. Все они были запечатаны, и это настораживало церберов. Пересмотрев все диски, он стал советоваться со своими сослуживцами. Из их непонятного короткого разговора на собачьем языке, Вова лишь выловил слово «джаз», сказанное неоднократно. Видимо, их удивляло, что вместо дисков с рэп музыкой, они нашли у этого помятого гопника сотню невскрытых компактов и все — джаз, различных времён и течений. Пересмотрев и обнюхав все компакты, они решили распечатать хотя бы один. Вскрыв один компакт и не найдя там ничего, они явно обозлились.

— Выкладывай всё из карманов — на стол, — совсем невежливо скомандовал тот, что порылся в одежде и белье.

Вова выложил на стол свёрнутый конверт с деньгами, сигареты, зажигалку и мелочь.

— Что здесь? — чуть ли не хором спросили они, указав на увесистый конверт.

— Деньги, — коротко ответил Вова.

— Сколько?

— Тысяч семь.

— Американских долларов?! — уточнил служивый с интонацией злой сторожевой собаки.

— Да. Американские доллары, — обеспокоился Вова.

В аэропорту Майами никто не задавал ему подобных вопросов, и в его носках, трусах не рылись, отметил он разницу.

— Наличными!? — удивились они и уставились на конверт.

— Да. Наличные, — пожал плечами Вова.

— Открой это!

Вова развернул конверт и выложил на стол небольшую пачку, перехваченную резинкой, из семидесяти стодолларовых банкнот. И ещё что-то, разными мелкими купюрами.

Трое служащих обменялись взглядами. Затем, один из них взял купюру в сто долларов, рассмотрел и обнюхал её, как он это делал с компактами.

— Гестаповские немецкие овчарки, — подумал про себя Вова.

— Откуда у тебя эти деньги? — спросил тот, держа в руке сто долларов.

— Родственники дали, — заявил Вова, следя, за тем, чтобы тот вернул купюру на место.

— Хороши родственники, — с недовольным сомнением рявкнул цербер и положил купюру обратно.

— Раздевайся, — гавкнул он, кивнув на одежду, что была на Вове.

Вова стал послушно снимать с себя одежду и класть на стол. Они тщательно прощупывали все швы. Не обнаружив ничего, сердито оглядели стоящего перед ними ожиревшего Вована в одних трусах.

— Снимай и это, — раздражительно скомандовал один из них.

Вова стащил трусы до колен. Они, молча, рассмотрели богатое хозяйство Вовы.

— Повернись, — жестом указал служивый Вове.

Вова уже знал, какое место их интересует, и, молча, повернулся к ним спиной, ожидая следующей команды.

Послышались звуки, по которым Вова узнал резиновые перчатки.

— Нагнись, — слегка толкнули его в шею резиновой ладонью.

— Пожалуйста, — ответил Вова и нагнулся, раздвинув ноги, чтобы тем было удобно. Это они ещё не нюхали!

Резиновый палец нагло проник в прямую кишку Вовы, произвёл беглый досмотр-массаж и выскочил. Вова оставался в доступной для всех пассивной позе.

— Одевайся! — сердито гавкнул цербер, с брезгливой гримасой забрасывая резиновую перчатку в корзину для мусора.

Вова поспешил натянуть трусы и одеться. Затем, под хмурые взгляды церберов, рассовал по карманам деньги, сложил вещи в сумки.

— Идём, — буркнул полицейский, и вышел из служебной комнаты, придерживая за собой открытую дверь для Вовы с двумя сумками в руках.

Коридором он вывел его в зал для транзитных пассажиров и, молча, удалился. Оставшись без бдительного собачьего надзора, Вова почувствовал, что пребывает в состоянии глубокого стресса. Сонливость с него слетела. Его выпустили из застенков Мюнхенского гестапо, живым, с деньгами и с промассажированной прямой кишкой. До регистрации на его рейс оставалось около часа времени. Жутко хотелось выпить водки и закурить. А затем — кофе. Он рвану в кафе.

Вова выбрал свободный высокий стул у стойки, бросил под ноги сумки и уселся поудобней. Не успел он рассмотреть, что и почём там продавали, как парень у стойки вежливо взглянул на Вову с вопросительной гримасой.

— Водки! — громко заказал Вова.

— Здесь водки нет, — развёл руками бармен.

— Виски? Ром? — спросил Вова.

Сидящие рядом посетители с кофе, с любопытством взглянули на Вована.

— В этом зале, из алкоголя — только сухое вино. И здесь не подают. Только на вынос, — объяснил бармен.

— Давай вино, — махнул рукой Вова, решив, что здесь можно и самому обслужить себя.

— Белое? Красное? — доставал немец.

— Красное. Сколько? — полез Вова в карман за деньгами, давая понять, что он не шутит.

Доллары здесь принимали. Получив красивую бутылку местного сухого красного, он заказал кофе и перешёл к пустому столику. Оставил там свои сумки, бутылку и вернулся к стойке бара. Парень выставил перед ним чашку кофе. Пахло здорово. Рассчитываясь за кофе, Вова попросил пустую кофейную чашку и штопор. Парень, не сказав ни слова, выдал всё, что Вова просил. Вернувшись за свой столик, Вован вогнал штопор и выдернул пробку. Наполнил пустую чашку вином и выпил это залпом. Вино оказалось приятным на вкус, слегка терпким и пилось легко. Он снова наполнил чашку, пристроил полупустую бутылку под столом между сумок и постарался расслабиться. Старался не обращать внимания на сидящих за соседними столиками, которые с любопытством, осторожно наблюдали за ним. Попивая кофе и вино, он продолжал думать о трёх гестаповцах, которые обращались с ним, как с неким бродягой, опасным отморозком.

Горячий крепкий кофе и прохладное вино положительно восстанавливали его душевное равновесие. Вскоре Вован признал, что всё идёт благополучно — он и его трудовые сбережения в безопасности и всего в двух часах лёта от Киева.