Луи Буссенар - Остров в огне

Перед уходом, робея, чего-то стыдясь, комкая в руках матросскую шапочку, бедолага пошел проститься с Фрикет. И та, человек тактичный, умеющий дарить, не обижая, предложила ему небольшую сумму денег из своего невеликого достатка. Сглатывая слезы, моряк вежливо отказывался, бормоча:

— Нет, мадемуазель… Нет! Никаких монет, прошу вас. Дело в том, что… ну вот… я хотел бы… да… конечно… Но… Распроклятая жизнь! У меня как будто клок пакли в глотке… Я не осмеливаюсь…

— Вы не осмеливаетесь… Чего? Ну же, говорите, дружок… Я сделаю все, что могу, для такого славного парня, как вы.

— Ну так вот… Возьмите меня своим ординарцем.

Услышав просьбу, которой она, мягко говоря, не ожидала, сестра милосердия расхохоталась. Подумав, что он сказал нечто ужасное, моряк сгорбился, опустил голову; весь покрывшись потом, он не знал, в какую бы дыру забиться, как сделать, чтобы под ним разверзлась земля.

Девушке стало не по себе: неужели она обидела этого достойного человека, решившего, не имея ничего, подарить благодетельнице самого себя и молившего о добровольном рабстве. Успокоившись, она протянула ему руку и сказала:

— А впрочем, почему бы и нет? Вы займете место моего верного Барка… Учтите только: я не как другие женщины — моей обслуге приходится туго.

— Вот здорово! Конечно, я с-согласен! В-вы правильно делаете, мадемуаз-зель! — в восторге заорал он. — В-вы увидите, и такая старая акула, как я, на что-то сгодится. Мне с-сорок пять лет, а с-служба на флоте — с-суровая школа. З-знаете, я умею делать в-все… Да-да, в-все! И даже больше…

От радости Мариус заговорил с провансальским акцентом: опять зашуршали, зазвенели согласные, которые за минуту до того почти не были слышны.

Все больше увлекаясь, он говорил:

— Если нужно, я смогу быть матросом, кавалеристом, пехотинцем, учителем фехтования, артиллеристом, плотником, егерем, оружейником, п-портным, с-сапожником, рыболовом, санитаром… И еще: для меня разорвать канат — все равно, что бечеву… А! Разве перечислишь все, что я умею…

— Вижу, вы не страдаете отсутствием скромности.

— Ну!.. Ну!.. Не очень… Скромность, мадемуазель, — это что-то вроде извинения, которое просят люди, лишенные таланта.

С этого философского изречения, сделанного безапелляционным тоном, и началась служба Мариуса-Альбана-Батиста Кабуфига. Отныне его видели повсюду. Он занимался самыми различными, иногда несовместимыми между собой делами, и со всеми превосходно справлялся; по примеру арабов, в рот не брал вина, был предельно честен, чистоплотен, как голландская хозяйка, а огромные волосатые лапы с когтями вместо ногтей оказались воистину золотыми руками. В общем, француз сразу стал незаменимым помощником.

Со смеху можно было умереть, глядя, как он, будто слон, пытающийся приучить птичек, справляется со всеми этими хрупкими штучками, какими Фрикет пользовалась при анализах, или как он расставлял безделушки на полках.

С «мадемуазель» Мариус оставался почтителен, молчалив, даже робок, а с другими — шумен, криклив, назойлив, доводя испанцев до изнеможения своими фантастическими историями на невозможной смеси провансальского, арабского, итальянского и кастильского языков и диалектов.

Матроса все любили за доброту и услужливость. От его веселых шуточек морщины разглаживались даже у самых больных и угрюмых.

Однажды мадемуазель Фрикет сидела на идущем вокруг всего госпиталя настиле и болтала с Долорес. Рядом, растянувшись в шезлонге, о чем-то размышлял с сигаретой в руке полковник Карлос. Француженка рассказывала кубинке о своей жизни, учебе, надеждах, опытах, прожектах. Долорес и Карлос с восторгом слушали яркую, образную речь и, казалось, сами принимали участие в описываемых событиях.

Фрикет поведала им, как еще совсем ребенком прочитала «Кругосветное путешествие юного парижанина» и как ее охватила страсть к дальним странствиям Маленький горожанин Фрике, герой этого романа, вскружил ей голову Имя Фрике не сходило у нее с уст, и родители в конце концов шутя прозвали дочку Фрикет, чем она очень возгордилась.

Чтение романа и новое имя предопределили ее дальнейшую жизнь. Мадемуазель Амелия Робер, по прозвищу Фрикет, решила повторить судьбу и стать достойной своего любимого героя. А это требовало многого.

Фрике был подростком, почти мужчиной. И, хотя в его кошельке гулял ветер, юноша, закаленный нищенской жизнью, полный сил и изобретательности, имел все, чтобы включиться в борьбу.

А мадемуазель Фрикет? Хрупкая девушка, почти дитя. Но с такой железной волей, что многие сильные и смелые мужчины позавидовали бы ей. Родители, ремесленники предместья Сен-Антуан, жили на весьма умеренный заработок и, конечно, не имели возможности удовлетворить желание дочери. Естественно, дальние путешествия требовали денег.

Тем не менее мадемуазель Фрикет нашла весьма благородный, хотя и очень трудный способ достичь цели. Она решила изучить не хуже любого мужчины все гуманитарные и естественные науки. Да-да, латынь, греческий язык, историю, курс изящных искусств, математику, физику, ботанику, зоологию. Тогда уже появились учебные заведения для девушек, где изучали все эти предметы, и мадемуазель поступила экстерном [20] Экстерн — в данном случае приходящий ученик, не живущий, а только занимающийся в так называемом «закрытом» учебном заведении. в лицей имени Виктора Гюго [21] Гюго Виктор (1802–1885) — французский писатель, прозаик, драматург, поэт, автор знаменитых романов. .

Нужно ли говорить о том, что девушка стала образцовой ученицей, умной и очень старательной. Она занималась многие годы, не щадя себя, и наконец получила один за другим — браво! — сразу два диплома бакалавра [22] Бакалавр — первая ученая степень во многих странах. филологических и естественных наук. Да зачем же ей потребовались эти дипломы? Чтобы изучить медицину! А медицина-то почему понадобилась? Да потому, что профессия врача дает особо полезные людям знания, независимость в принятии решений, уважение и — что особенно важно для женщин — свободу размышлять, оценивать факты, решительно действовать. К тому же диплом доктора медицины дает или, во всяком случае, должен дать приличные средства к существованию.

Как следует поразмыслив, все взвесив, Фрикет, тогда еще совсем юная, пришла к разумному выводу: «Когда я стану доктором, добьюсь от правительства научных командировок, которые позволят мне уехать далеко-далеко, и я получу возможность многое увидеть и изучить».

Все было хорошо продумано: маленькую головку переполняли великие идеи.

Долгие годы Фрикет постоянно обдумывала свои планы и шаг за шагом шла к их реализации. Примерная ученица лицея стала ни с кем не сравнимой студенткой. Все удивлялись ее увлеченности работой, поразительным успехам. Вполне понятно, что преподаватели, заинтересовавшись, узнали о ее замыслах.