Элизабет Макгрегор - Дитя льдов

Метет арктическая вьюга. Огромная белая медведица вскинула морду, щурясь от летящего в глаза снега, потом оглянулась на медвежонка, который семенил следом за ней.

Отовсюду слышится треск. Это стонут льды пролива Виктория, гонимые через пролив Мелвилл к Северо-Западному проходу.

Лютый мороз. Человек не выжил бы на таком холоде. Но медведица, согреваемая десятисантиметровым слоем подкожного жира и густым мехом, не замечает стужи. Она в своей стихии.

Греки дали этому краю название Арктикос — Земля белых медведей. С ноября по февраль здесь царит безмолвие ночи, но весной начинается оживление.

Летом в проливе Ланкастер кормятся три миллиона птиц и четверть миллиона тюленей. В мае — июне на остров Девон прилетают десять миллионов гагарок. И над всем этим сияет Полярная звезда, особенно яркая зимой. Северное сияние расцвечивает небосвод бледно-зелеными и розовыми сполохами. По преданию эскимосов, это факелы, которые жгут мертвые, помогая охотиться живым.

Чуть больше года назад белая медведица спарилась на плавучей льдине в проливе Пил. С тех пор она преодолела огромное расстояние — в основном вплавь. В районе залива Репалс медведицу заметили с научно-исследовательского судна, но погони не последовало.

В декабре в глубокой снежной берлоге медведица родила детеныша. Это был ее первенец, при рождении он весил меньше полукилограмма и весь умещался в ее мохнатой лапе, но к апрелю он уже набрал тринадцать килограммов.

Пробудившись от зимнего сна, медведица освободила выход из берлоги и выбралась на белый свет. Малыш выполз следом. Поначалу она просто нежилась на солнце. Она не испытывала голода, но время от времени ложилась на бок, чтобы покормить медвежонка. Пока он сосал, медведица смотрела в простирающееся над ней бескрайнее небо. Иногда малыш взбирался ей на живот, и она укачивала его.

Наступил август. Медведица уже на протяжении многих дней чувствовала, что свет падает как-то странно. Возможно, до того как залечь в берлогу, она слишком отклонилась на запад. И вот теперь, когда ударил первый настоящий мороз, медведица в нерешительности стояла на плавучей льдине.

Она ощущала едва уловимую опасность. Ей хотелось повернуть назад, двинуться на юг, туда, куда перебираются с наступлением осени все белые медведи. Но она понимала, что детеныш слишком слаб для дальней дороги.

Медведица поднялась на задние лапы и, помедлив секунду, всей пятисоткилограммовой тяжестью обрушилась на лед.

Она почувствовала, что под ней, на морском дне, лежит затонувшее судно. Оно источало — даже теперь, пролежав подо льдом сто пятьдесят лет, — запах человека, навечно впитавшийся в его корпус.

Наконец медведица двинулась к детенышу. В вихрящемся снеге его почти не было видно, и она ориентировалась по запаху. Поравнявшись с медвежонком, она легла на льдину и свернулась вокруг малыша.

Все началось весной, в апреле.

Пасхальная суббота выдалась солнечной. Это был первый теплый день в году.

Сидя в кафе на углу Бартлетт-стрит в курортном Бате, Джо Харпер впервые узнала о Дугласе Маршалле.

Джо было двадцать шесть, она уже четыре года писала статьи для газеты «Курьер», изданием которой заведовала ее подруга Джина. Время от времени Джина начинала проявлять беспокойство о Джо, и именно благодаря ее заботам в полдень Великой пятницы Джо оказалась в синем «ситроене» Джины.

— Несколько дней вдали от Лондона пойдут тебе только на пользу, — заявила Джина, ведя машину в сторону Бата. — Нельзя же все выходные торчать в своей клетке.

— Я торчу не в клетке, — возразила Джо, защищая свои три комнаты, которые весьма условно можно было бы назвать жилыми. Большинство ее вещей до сих пор лежало в коробках, хотя в квартиру она въехала полгода назад.

С лица Джины практически не сходила язвительная улыбка, скептический взгляд как бы говорил: «Не может быть!» Когда Джо двадцатидвухлетней девушкой пришла на работу в газету, Джина уже занимала должность редактора.

В жизни Джо случалось всякое. Университет она бросила, а в журналистику попала, проникнув без билета на Эдинбургский рок-фестиваль. Там на нее обратили внимание сотрудники одной из утренних телепрограмм и предложили вести развлекательную рубрику этой программы. Таким вот образом — смелая и прямодушная — она в конце концов появилась в кабинете Джины.

Сидя теперь с Джиной в центре Бата, Джо спросила:

— Что пишут конкуренты?

— Ничего особенного. Разве что вот…

Газета была открыта на третьей полосе. В верхнем правом углу была помещена карта Гренландии — контур береговой линии и горы, подступающие к морю.

— Слышала о Дугласе Маршалле? — спросила Джина.

Джо задумалась на секунду.

— Вроде что-то знакомое.

— Би-би-си. Сериал «Давным-давно».

— А… — кивнула Джо. — Про черепки. Который из них Маршалл?

— Высокий, улыбчивый. Специалист по кораблям.

— А-а, тот. — Джо смутно припомнился рослый мужчина в потертой кожаной куртке. — И что с ним?

— Пропал без вести.

Джо забрала у Джины газету и пробежала глазами статью. Писали, что Дуглас Маршалл пропал без вести во время гренландской археологической экспедиции.

— Этот парень отправился в пургу по какому-то своему делу, и теперь его надо искать, — прокомментировала она. — Надо ж, целый эсминец за ним послали. Сколько денег угрохано.

— Не юродствуй! Ты так не думаешь.

— Думаю, — возразила Джо.

— Но ведь он, возможно, погибает! Нужно спасать человека.

— Может, весь флот за ним отправить?

— А что, — спросила Джина, — пусть замерзает?

— Пусть, — сказала Джо.

Она почти не кривила душой.

К следующему четвергу Джо и думать забыла про тот разговор в Бате. В редакции «Курьера» она заглянула к Джине.

— Привет, заходи, — позвала та. — Я все думаю про Дугласа Маршалла. Хочу, чтобы ты написала о нем.

Джо внимательно посмотрела на подругу:

— Об этом сумасшедшем? Шутишь?

— Нет. Поедешь и возьмешь интервью у его жены.

— У жены? Да я ничего о нем не знаю. И честно говоря, не хочу знать.

— Вот биография Маршалла, — Джина вручила Джо шесть скрепленных страниц. — Сам он постоянно на виду, но супруга его не любит быть в центре внимания. Еще ни один журналист не беседовал с Алисией Маршалл. Очень богатая женщина. Попечитель Академии географических исследований Кембриджского университета. Говорят, немного стерва.